Исследование языковой личности. Языковая личность. Теория языковой личности Ю. Н Караулова её источники и развитие в современной лингвистике

Краткое описание

Целью работы является анализ основных направлений, выработанных в современном языкознании, к изучению языковой личности.
Длительное время в культурологи сохраняется тенденция к наиболее глубокому изучению человека: его природы, внешности, внутреннего мира, менталитета и т.д. Одним из актуальных направлений исследования является осмысление феномена человека через естественные языки.

Введение………………………………………………………………………3

Изучение языковой личности представляющей какую-либо социальную группу……………………………………………10
Изучение языковой личности в национальном аспекте …….10
Заключение………………………………………………………………….12
Библиография…………………………………

Прикрепленные файлы: 1 файл

Введение………………………………………………………… ……………3

Понятие «языковая личность»…………………………………………...5
Направления в описании языковой личности……………….…………8

Изучение индивидуальной языковой личности………………9

Изучение языковой личности представляющей какую-либо социальную группу……………………………………………10
Изучение языковой личности в национальном аспекте …….10

Заключение…………………………………………………… …………….12

Библиография……………………………………………… ……………….14

Введение

Во 2-й половине XX века ученые-языковеды стали исследовать роль человеческого фактора в языке, по-новому посмотрев на такие проблемы как язык и мышление, национальный язык определенного этноса, язык и картина мира, языковая личность и др. Являясь одной из активных форм познания действительности, язык дает нам реальный образ мира, постичь который человек стремился на протяжении многих веков. Исходя из этого, возникла проблема изучения языковой личности, которая является ядром мировоззрения.

Новейшие исследования в области коммуникативной лингвистики открыли перспективы изучения проблемы языковой личности. Все чаще и убедительней лингвисты говорят сегодня о языке как способе вербализации человеческого общения в процессе совместной деятельности людей. Анализ языковой личности неизбежно ведет исследование к изучению ключевого понятия - личности.

Целью работы является анализ основных направлений, выработанных в современном языкознании, к изучению языковой личности.

Длительное время в культурологи сохраняется тенденция к наиболее глубокому изучению человека: его природы, внешности, внутреннего мира, менталитета и т.д. Одним из актуальных направлений исследования является осмысление феномена человека через естественные языки. Язык, в данном случае, не просто средство коммуникации, передачи и выражения мысли, а система, в которой оформляется концептуальный образ мира.

Попытки выделить особенности речевой деятельности привели к возникновению в науке нового объекта изучения – языковой личности. С позиции антропоцентрической парадигмы, человек познает мир через осознание себя, своей теоретической и предметной деятельности в нем, определяя иерархию ценностей, которая проявляется в его речи, а центром внимания становится носитель языка – языковая личность.
На сегодняшний день известны различные подходы к изучению языковой личности: полилектная (многочеловеческая) и идиолектная (частночесловеческая) личности (в,п, Нерознак), этносемантическая личность (С.Г.Воркачев), семиологическая личность (А.Г. Баранов), русская языковая личность (Ю.Н. Караулов), языковая личность западной и восточной культур (Т.Н. Снитко) и т.д.

Понятие «языковая личность»

В центр современной антропоцентрической лингвистики ставится понятие «языковой личности», то есть человека в его способности совершать речевые поступки. Впервые в науку оно было введено В. В. Виноградовым. Ученый подошел к понятию языковой личности путем исследования языка художественной литературы. Логика развития понятий «образ автора» и «художественный образ», центральных в научном творчестве В. В. Виноградова, подвели исследователя к вопросу о соотношении в произведении языковой личности, художественного образа и образа автора. Первые описания конкретных языковых личностей также принадлежат перу В. В. Виноградова.

Само понятие языковой личности начал разрабатывать Г.И. Богин, он создал модель языковой личности, в которой человек рассматривался с точки зрения его «готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи». В широкий научный обиход данное понятие ввел Ю.Н. Караулов, который считает, что языковая личность – это человек, обладающий способностью создавать и воспринимать тексты, различающиеся: «а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью».

Ю.Н. Караулов разработал уровневую модель языковой личности с опорой на художественный текст. Языковая личность имеет три структурных уровня. Первый уровень – вербально - семантический (семантико-строевой, инвариантный), отражающий степень владения обыденным языком. Второй уровень – когнитивный, на котором происходит актуализация и идентификация релевантных знаний и представлений, присущих социуму (языковой личности) и создающих коллективное и (или) индивидуальное когнитивное пространство. Этот уровень предполагает отражение языковой модели мира личности, ее тезауруса, культуры. И третий – высший уровень – прагматический. Он включает в себя выявление и характеристику мотивов и целей, движущих развитием языковой личности. Следовательно, кодирование и декодирование информации происходит при взаимодействии трех уровней «коммуникативного пространства личности» - вербально-семантического, когнитивного и прагматического.

Концепция трехуровневого устройства языковой личности определенным образом коррелирует с тремя типами коммуникативных потребностей – контактоустанавливающей, информационной и воздействующей, а также с тремя сторонами процесса общения – коммуникативной, интерактивной и перцептивной.

Уровневая модель отражает обобщенный тип личности. Конкретных же языковых личностей может быть множество, они отличаются вариациями значимости каждого уровня в составе личности. Таким образом, языковая личность – это многослойная и многокомпонентная парадигма речевых личностей. При этом речевая личность – это языковая личность в парадигме реального общения, в деятельности. Именно на уровне речевой личности проявляются как национально-культурная специфика языковой личности, так и национально-культурная специфика самого общения.

В содержание языковой личности включены следующие компоненты:
1) ценностный, мировоззренческий, компонент содержания воспитания, то есть система ценностей, или жизненных смыслов. Язык обеспечивает первоначальный и глубинный взгляд на мир, образует тот языковой образ мира и иерархию духовных представлений, которые лежат в основе формирования национального характера и реализуются в процессе языкового диалогового общения;

2) культурологический компонент, то есть уровень освоения культуры как эффективного средства повышения интереса к языку. Привлечение фактов культуры изучаемого языка, связанных с правилами речевого и неречевого поведения, способствует формированию навыков адекватного употребления и эффективного воздействия на партнера по коммуникации;
3) личностный компонент, то есть индивидуальное, глубинное, что есть в каждом человеке.

Таким образом, понятие "языковая личность", образовано проекцией в область языкознания соответствующего междисциплинарного термина, в значении которого преломляются философские, социологические и психологические взгляды на общественно значимую совокупность физических и духовных свойств человека, составляющих его качественную определенность. Прежде всего, под "языковой личностью" понимается человек как носитель языка, взятый со стороны его способности к речевой деятельности, т.е. комплекс психофизических свойств индивида, позволяющий ему производить и воспринимать речевые произведения - по существу личность речевая. Под "языковой личностью" понимается также совокупность особенностей вербального поведения человека, использующего язык как средство общения,- личность коммуникативная. И, наконец, под "языковой личностью" может пониматься закрепленный преимущественно в лексической системе базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, своего рода "семантический фоторобот", составляемый на основе мировоззренческих установок, ценностных приоритетов и поведенческих реакций, отраженных в словаре - личность словарная, этносемантическая".

Направления в описании языковой личности

Языковая личность - это многослойная и многокомпонентная парадигма речевых личностей. При этом речевая личность - это языковая личность в парадигме реального общения, в деятельности. Именно на уровне речевой личности раскрывается национально- культурная специфика самого общения.

а) ценностный, мировоззренческий, компонент содержания воспитания, т. е. система ценностей, или жизненных смыслов. Язык обеспечивает первоначальный и глубинный взгляд на мир, образует тот языковой образ мира и иерархию духовных представлений, которые лежат в основе формирования национального характера и реализуются в процессе языкового диалогового общения;

б) культурологический компонент, то есть уровень освоения культуры как эффективного средства повышения интереса к языку. Привлечение фактов культуры изучаемого языка, связанных с правилами речевого и неречевого поведения, способствует формированию навыков адекватного употребления и эффективного воздействия на партнера по коммуникации;

в) личностный компонент, т. е. то индивидуальное, глубинное, что есть в каждом человеке. Параметры языковой личности только начинают разрабатываться. Она характеризуется определенным запасом слов, имеющих тот или иной ранг частности употребления, которые заполняют абстрактные синтаксические модели. Если модели достаточно типичны для представителя данного языкового коллектива, то лексикон и манера говорения могут указывать на его принадлежность к определенному социуму, свидетельствовать об уровне образованности, типе характера, указывать на пол и возраст и т. д. Языковой репертуар такой личности, деятельность которой связана с выполнением десятка социальных ролей, должен быть усвоен с учетом речевого этикета, принятого в социуме.

Основным средством формирования языковой личности является социализация индивида, предполагающая три аспекта:

Индивидуальный аспект;

Процесс включения человека в определенные социальные отношения, в результате которого языковая личность оказывается своего рода реализацией культурно-исторического знания всего общества;

Активная речемыслительная деятельность по нормам и эталонам, заданным той или иной этноязыковой культурой.

Изучение индивидуальной языковой личности.

В понятии языковой личности фиксируется связь языка с индивидуальным сознанием личности, с мировоззрением. Любая личность проявляет себя и свою субъектность не только через предметную деятельность, но и через общение, которое немыслимо без языка и речи. Речь человека с неизбежностью отражает его внутренний мир, служит источником знания о его личности. Более того, «очевидно, что человека нельзя изучить вне языка...», поскольку, даже с обывательской точки зрения, трудно понять, что представляет из себя человек, пока мы не услышим, как и что он говорит. Но также невозможно «язык рассматривать в отрыве от человека», так как без личности, говорящей на языке, он остается не более чем системой знаков. Эта мысль подтверждается В. Воробьевым, который считает, что «о личности можно говорить только как о языковой личности, как о воплощенной в языке». Под языковой личностью в языкознании понимается «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений, языковая компетенция, характеризующаяся глубиной и точностью отражения действительности, степенью структурно-языковой сложности, при этом интеллектуальные характеристики языковой личности выдвигаются на первый план». По мнению Ю.Н. Караулова, «языковая личность – вот та сквозная идея», которая «пронизывает все аспекты изучения языка и одновременно разрушает границы между дисциплинами, изучающими человека вне его языка». Языковая личность является видом полноценного представления личности, вмещающим в себя и психический, и социальный, и этический и другие компоненты, но преломленные через ее язык, ее дискурса.

Изучение языковой личности, представляющей какую-либо социальную группу

Понятие языковой личности не замыкается на индивидуальном пользователе языка, но выходит на уровень национального языкового типа. Языковая личность - социальное явление, но в ней есть индивидуальный аспект. Индивидуальное в языковой личности формируется через внутреннее отношение к языку, через становление личностных языковых смыслов; но при этом не следует забывать, что языковая личность оказывает влияние на становление языковых традиций. Каждая языковая личность формируется на основе присвоения конкретным человеком всего языкового богатства, созданного предшественниками. Язык конкретной личности состоит в боль шей степени из общего языка и в меньшей - из индивидуальных языковых особенностей.

Изучение языковой личности в национальном аспекте

Языковая личность является носителем языкового сознания, существующего в виде двух ментальных образований – знаний и представлений, с помощью которых формируется целостный образ мира, являющийся «…основой для рефлексии индивида и дальнейшего освоения им смыслового многообразия мира». Каждая языковая личность уникальна, обладает собственным когнитивным пространством, собственным знанием языка и особенностями его пользования. Исследователь Д. Б. Гудков считает, что не существует просто языковой личности, она всегда национальна, всегда принадлежит определённому лингвокультурному обществу.

Под языковой личностью, таким образом, понимается потенциально любой носитель языка, а способ представления (изучения и описания) языковой личности предполагает воссоздание ее структуры на основе производимых и воспринимаемых ею текстов.

В самом термине «языковая личность» содержится идея получения - на основе анализа "языка" (а точнее, текстов) - выводного знания о "личности":

а) как об индивидууме и авторе этих текстов, со своим характером, интересами, социальными и психологическими предпочтениями и установками;
б) как о типовом представителе данной языковой общности и более узкого входящего в него речевого коллектива, совокупном или усредненном носителе данного языка;
в) как о представителе человеческого рода, неотъемлемым свойством которого является использование знаковых систем и, прежде всего, естественного языка.

Соответственно, комплексность подхода к исследованию языка через языковую личность проявляется в том, что язык в этом случае предстает и как система, и как текст, и как способность.

К языковой личности как лингвистическому объекту исследования языкознание шло разными путями: психолингвистическим - от изучения психологии языка, речи и речевой деятельности в нормальном и измененном состояниях сознания, в т.ч. афазий разного рода (исследования И.А. Бодуэна де Куртенэ, А.А. Потебни, Л.С. Выготского, Н.И. Жинкина, А.А.Леонтьева, А.Р. Лурии и др.); лингводидактическим - от анализа процессов научения языку и языкового онтогенеза (труды Ф.И.Буслаева, А.М. Лешковского, К.Д.Ушинского, В.А.Сухомлинского), чисто филологическим, или литературоведческим, - от изучения языков художественной литературы (работы В.В. Виноградова, Ю.Н. Тынянова, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева и др.).

Все названные пути характеризуют одно очень важное обстоятельство переход лингвистики к глобальной проблеме «язык и человек», когда происходит обращение к человеческому фактору в языке, к выявлению того, как используется язык субъектом речи в зависимости от его коммуникативных потенций, от адресата и т.п.

Исследования, связанные с языковой личностью, характеризуются широким многообразием экспериментальных методов: ассоциативных экспериментов, анализа пересказа текстов, метода семантического дифференциала, анализа записей одного дня личности, записей детской речи, анализа деятельности устных и письменных переводчиков, анализа статистически достоверных самонаблюдений носителей над своей письменной речью, экспериментов по восстановлению деграмматикализованных текстов. Из традиционно устоявшихся в сфере собственно филологии направлений в изучении текстов к изложенному пониманию языковой личности ближе всего стоят такие, как "язык писателя" и "речевой портрет" персонажа художественного произведения или реального "человека с улицы". Синонимическими терминами по отношению к языковой личности являются: субъект (осмысливший мир и отразивший его в своей речи); индивид; автор текста; носитель текста; информант (активный и пассивный); говорящий; слушающий; речевой портрет; идиолект; образ автора.

Все более возрастающий интерес к изучению языковой личности проявляется в том, что в последние годы увеличивается количество работ, в которых содержатся попытки описать "особенности языковой личности различных типологических групп (социально-коммуникативных и профессионально-коммуникативных): языковая личность ученого-филолога, учителя-русиста, языковая личность телеведущего, языковая личность переводчика и комментатора". В связи с тем, что формирование набора готовностей определяется далеко не субъективными характеристиками, а в первую очередь социальными условиями и соответствующими ролями языковой личности, был введен термин "профессиональная языковая личность". Одной из наиболее важных характеристик профессиональной языковой личности является запас слов, который имеет тот или иной ранг частотности употребления, т.к. лексикон и манера говорить указывает на принадлежность человека к определенной профессии. Более того, характеристика профессиональной языковой личности напрямую зависит от выполняемых этой личностью задач. Так например, для преподавателя наиболее важными задачами, связанными со сферой его деятельности, является "передача информации, запрос информации, побуждение к действию, выражение отношения к действию партнера по коммуникации. Названные задачи решаются в деятельности педагога при выполнении различных видов работы: объяснении, закреплении, подведении итогов занятия и т.п., где в определенном виде выступают те или иные качества личности ". [ 27, 54]

В научной литературе языковая личность представляется различными способами. Наиболее часто используются два: способ, предложенный Г.И. Богиным, и способ, сформулированный Ю.Н. Карауловым. Первый способ предполагает воссоздание языковой личности в трехмерном пространстве: а) данных об уровневой структуре языка; б) видов речевой деятельности; в) степеней владения языком. Такое описание является более отвлеченным и позволяет говорить об общей модели языковой личности.

Суть второго способа, предложенного Ю.Н.Карауловым, состоит в выделении трех уровней языковой личности:

- нулевой, называемый семантическим (вербально-семантическим), отражающий степень владения обыденным языком, включая лексикон и фонд грамматических знаний личности;
- первый, называемый лингво - когнитивным, представленный тезаурусом личности;
- второй, называемый мотивационным или прагматическим, включающий явление и характеристику мотивов и целей, движущих развитием личности, ее поведением, управляющих текстопроизводством. Данный способ представления языковой личности интересен тем, что дает возможность увидеть, какие умения и навыки важны для продуцирования речи.

Опыты реконструкции языковой личности ("или монолога в художественной прозе") содержатся, например, в работах В.В.Виноградова о языке Н.В.Гоголя и Ф.М.Достоевского, в его книге "О художественной прозе" (речи адвоката Спасовича), в книге Ю.Н.Караулова "Русский язык и языковая личность" (дискурс Шохова - персонажа романа А.Приставкина "Городок"), в книге "Язык и личность" под редакцией Д.Н.Шмелева (раздел "Опыт описания речевой личности А.А.Реформатский") и др. К воссозданию языковой личности непосредственное отношение имеют словари языка писателей, а также другие словари, например, "Мотивационный диалектный словарь" в которой раскрываются приемы языковой рефлексии наивно-говорящего - усредненной языковой личности носителя языка (диалекта) - в поисках мотиватора внутренней формы слова, например: "Лисички (грибы) они желты, как лисица, вот и зовут так".

Как известно, творит культуру и живет в ней человек, личность. Именно в личности на передний план выходит социальная природа человека, а сам человек выступает как субъект социокультурной жизни.

Есть и иные концепции личности. Так, известный американский психолог А.Маслоу видит человека как бытие внутренней природы, которая почти независима от внешнего мира и которая есть исходная предпосылка всякой психологии, а жизнь в согласии с внутренней природой рассматривается как причина психического здоровья. Становление личности, с точки зрения А. Мас-лоу, -- это движение к идеалу, в качестве которого выступает личность, всесторонне реализовавшая себя. Он пишет: «Человеческому существу, чтобы жить... необходимы система координат, философия жизни, религия (или заменитель религии), причем они

нужны ему почти в той же мере, что и солнечный свет, кальций или любовь»1.

Личность должна рассматриваться в перспективе культурной традиции народа, этноса (Пископпель, 1997), ибо для рождения человека в человеке необходим культурно-антропологический прототип, который формируется в рамках культуры.

Категории культуры -- это пространство, время, судьба, право, богатство, труд, совесть, смерть и т.д. Они отражают специфику существующей системы ценностей и задают образцы социального поведения и восприятия мира. Это своеобразная система координат, которая формирует языковую личность.

Первое обращение к языковой личности связано с именем немецкого ученого И. Вейсгербера. В русской лингвистике первые шаги в этой области сделал В.В.Виноградов, который выработал два пути изучения языковой личности -- личность автора и личность персонажа. О говорящей личности писал А. А. Леонтьев. Само понятие языковой личности начал разрабатывать Г. И. Богин, он создал модель языковой личности, в которой человек рассматривается с точки зрения его «готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи». Ввел же это понятие в широкий научный обиход Ю. Н. Караулов, который считает, что языковая личность -- это человек, обладающий способностью создавать и воспринимать тексты, различающиеся: «а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью».

Ю. Н. Караулов разработал уровневую модель языковой личности с опорой на художественный текст (Караулов, 1987). Языковая личность, по его мнению, имеет три структурных уровня. Первый уровень -- вербально-семантический (семантико-строевой, инвариантный), отражающий степень владения обыденным языком. Второй уровень -- когнитивный, на котором происходит актуализация и идентификация релевантных знаний и представлений, присущих социуму (языковой личности) и создающих коллективное и (или) индивидуальное когнитивное пространство. Этот уровень предполагает отражение языковой модели мира личности, ее тезауруса, культуры. И третий -- высший уровень -- прагматический. Он включает в себя выявление и характеристику мотивов и целей, движущих развитием языковой личности.

Следовательно, кодирование и декодирование информации происходит при взаимодействии трех уровней «коммуникативного пространства личности» -- вербально-семантического, когнитивного и прагматического.

Концепция трехуровневого устройства языковой личности определенным образом коррелирует с тремя типами коммуника-

1 Маслоу А. Психология бытия. -- М., 1997. -- С. 250. 118

тивных потребностей -- контактоустанавливающей, информационной и воздействующей, а также с тремя сторонами процесса общения -- коммуникативной, интерактивной и перцептивной.

Уровневая модель языковой личности отражает обобщенный тип личности. Конкретных же языковых личностей в данной культуре может быть множество, они отличаются вариациями значимости каждого уровня в составе личности. Таким образом, языковая личность -- это многослойная и многокомпонентная парадигма речевых личностей. При этом речевая личность -- это языковая личность в парадигме реального общения, в деятельности. Именно на уровне речевой личности проявляются как национально-культурная специфика языковой личности, так и национально-культурная специфика самого общения.

1) ценностный, мировоззренческий, компонент содержания воспитания, т.е. система ценностей, или жизненных смыслов. Язык обеспечивает первоначальный и глубинный взгляд на мир, образует тот языковой образ мира и иерархию духовных представлений, которые лежат в основе формирования национального характера и реализуются в процессе языкового диалогового общения;

2) культурологический компонент, т.е. уровень освоения культуры как эффективного средства повышения интереса к языку. Привлечение фактов культуры изучаемого языка, связанных с правилами речевого и неречевого поведения, способствует формированию навыков адекватного употребления и эффективного воздействия на партнера по коммуникации;

3) личностный компонент, т.е. то индивидуальное, глубинное, что есть в каждом человеке.

Параметры языковой личности только начинают разрабатываться. Она характеризуется определенным запасом слов, имеющих тот или иной ранг частотности употребления, которые заполняют абстрактные синтаксические модели. Если модели достаточно типичны для представителя данного языкового коллектива, то лексикон и манера говорения могут указывать на его принадлежность к определенному социуму, свидетельствовать об уровне образованности, типе характера, указывать на пол и возраст и т.д. Языковой репертуар такой личности, деятельность которой связана с выполнением десятка социальных ролей, должен быть усвоен с учетом речевого этикета, принятого в социуме.

Языковая личность существует в пространстве культуры, отраженной в языке, в формах общественного сознания на разных уровнях (научном, бытовом и др.), в поведенческих стереотипах и нормах, в предметах материальной культуры и т.д. Определяющая роль

в культуре принадлежит ценностям нации, которые являются концептами смыслов.

Культурные ценности представляют собой систему, в которой можно выделить универсальные и индивидуальные, доминантные и дополнительные смыслы. Они находят отражение в языке, точнее, в значениях слов и синтаксических единиц, во фразеологизмах, в паремиологическом фонде и прецедентных текстах (по Ю.Н.Караулову). Например, во всех культурах осуждаются такие человеческие пороки, как жадность, трусость, неуважение к старшим, лень и др., но в каждой культуре эти пороки имеют разную комбинаторику признаков.

Для каждой культуры можно разработать параметры, которые будут своеобразными ее координатами. Такие параметры будут считаться исходными ценностными признаками.

На сегодняшний день известны различные подходы к изучению языковой личности, определяющие статус ее существования в лингвистике: полилектная (многочеловеческая) и идиолектная (частночеловеческая) личности (В.П.Нерознак), этносемантиче-ская личность (С. Г. Воркачев), элитарная языковая личность (О.Б.Сиротинина, Т.В.Кочеткова), семиологическая личность (А. Г. Баранов), русская языковая личность (Ю. Н. Караулов), языковая и речевая личность (Ю.Е.Прохоров, Л.П.Клобукова), языковая личность западной и восточной культур (Т. Н. Снитко), словарная языковая личность (В. И. Карасик), эмоциональная языковая личность (В.И.Шаховский) и т.д.

Есть и другие концепции языковой личности. Так, В. В. Красных выделяет в ней следующие компоненты: 1) человек говорящий -- личность, одним из видов деятельности которой является речевая деятельность; 2) собственно языковая личность -- личность, проявляющая себя в речевой деятельности, обладающая совокупностью знаний и представлений; 3) речевая личность -- это личность, реализующая себя в коммуникации, выбирающая и осуществляющая ту или иную стратегию и тактику общения, репертуар средств; 4) коммуникативная личность -- конкретный участник конкретного коммуникативного акта, реально действующий в реальной коммуникации.

В данном пособии мы будем оперировать лишь двумя составляющими языковой личности -- собственно языковой и коммуникативной.

Итак, языковая личность -- социальное явление, но в ней есть и индивидуальный аспект. Индивидуальное в языковой личности формируется через внутреннее отношение к языку, через становление личностных языковых смыслов; но при этом не следует забывать, что языковая личность оказывает влияние на становление языковых традиций. Каждая языковая личность формируется на основе присвоения конкретным человеком всего языкового богат-

ства, созданного предшественниками. Язык конкретной личности состоит в большей степени из общего языка и в меньшей -- из индивидуальных языковых особенностей.

Личность вообще, по образному определению Н.Ф.Алефирен-ко, рождается как своеобразный «узелок», завязывающийся в сети взаимных отношений между членами конкретного этнокультурного сообщества в процессе их совместной деятельности. Иными словами, основным средством превращения индивида в языковую личность выступает его социализация, предполагающая три аспекта: а) процесс включения человека в определенные социальные отношения, в результате которого языковая личность оказывается своего рода реализацией культурно-исторического знания всего общества; б) активная речемыслительная деятельность по нормам и эталонам, заданным той или иной этноязыковой культурой и в) процесс усвоения законов социальной психологии народа. Для становления языковой личности особая роль принадлежит второму и третьему аспектам, поскольку процесс присвоения той или иной национальной культуры и формирование социальной психологии возможны только посредством языка, являющегося для культуры, по выражению С.Лема, тем же, что центральная нервная система для жизнедеятельности человека. Лингвокультурная личность -- закрепленный в языке (преимущественно в лексике и синтаксисе) базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, составляющий вневременную и инвариантную часть структуры личности.

Мужчина и женщина в обществе, культуре и языке

Человек предстает в двух ипостасях -- мужчина и женщина. Оппозиция «мужской--женский» -- фундаментальная для человеческой культуры. Этому есть многочисленные доказательства. Одно из них коренится в древних представлениях о мире: Слово, дух -- отец всего сущего, а материя -- мать. Результат их слияния -- Вселенная и все, что в ней есть.

В антропоморфной модели Вселенной женщина приравнивалась к Бездне, которая, по представлениям язычников, тем не менее считалась первоисточником всего живого в Мироздании. Женщина -- олицетворение судьбы, и в языках сохранилось это представление -- древнерусское «кобъ» -- судьба (ср. польское kobieta -- женщина).

С другой стороны, женщина -- символ нижнего мира, греховности, зла, всего земного, тленного.

В архаических обществах, где условия выживания и труда были предельно сложными, особых тендерных (половых) различий историки не фиксируют. Когда женщины доверили мужчинам пасти

скот, те превратились в кормильцев. Последующее «половое» разделение труда позволило мужчине утвердиться в истории в качестве абсолютного субъекта. Именно мужская деятельность покорила природу и женщину. Женщина была признана мужчиной хотя и половиной, но второй, как бы дополнительной, его «другим Я». Следовательно, тендерное неравенство вошло в культуру вместе с социальным прогрессом.

В классической культуре и философии женщина также противопоставлялась мужчине: женщина -- хранительница генофонда, она обладает самым ценным в природе качеством -- способностью воспроизводить жизнь, продолжать род, т.е. воспроизводит традиционные ценности, обеспечивая функции сохранения жизни сообщества. Несмотря на это, она ассоциируется в обществе с иррациональностью (Аристотель), аморальностью (Шопенгауэр), чувственностью (Кант), существом с массой недостатков (Фрейд) и т.д.

Итак, в нашей культуре женщина -- это хаос, которому придает порядок мужчина. Пифагор считал, что существует положительный принцип, который создал порядок, свет и мужчину, и отрицательный, который создал хаос, сумерки и женщину. В Евангелии Иисус ни словом не унизил женщину, а апостол Павел в своих посланиях и проповедях низвел женщину в подчиненное положение, и эти взгляды стали основой в христианстве. Ева возникла из ребра Адама как его подруга и помощница, и в этом цель ее бытия. Утренняя молитва Ветхозаветного человека гласит: «Благословен Господь, не сотворивший меня женщиной». На этом постулате были выстроены история и философия, язык и религия и т.д.

Восточнославянские языки, как и немецкий, французский и ряд других, в отличие от английского, где различается «sex» (биологический пол) и «gender» (пол как социокультурная категория), не дифференцируют эти понятия. Однако рассмотрение пола только как биологического явления обедняет и упрощает это категориальное понятие, ибо маскулинность (мужественность) и феми-нинность (женственность) -- это, с одной стороны, филогенетически обусловленные свойства психики, а с другой -- социокультурные образования, складывающиеся в онтогенезе. Современные социологи и философы рассматривают понятия «пол» и «гендер» как противоположные. Гендер -- это социокультурная категория, не предполагающая традиционного рассмотрения половых ролей.

Первоначально маскулинность и фемининность были зафиксированы в мифологии как основная бинарная дихотомия, посредством которой интерпретировался весь мир -- и славянские представления о Земле-матери и Небе-отце, и древнекитайская концепция Инь и Янь, и древнегреческий миф об андрогинах тому подтверждение.

Научный интерес к данным феноменам был отмечен еще в конце XVIII в., когда бурное развитие естественных наук заставило по-

смотреть на маскулинность и фемининность с точки зрения законов природы. Так, Ч.Дарвин утверждал, что мужская агрессивность и интеллектуальность имеют физиологический субстрат, т. е. являются доминирующими, или мужскими, признаками. Его современные последователи рассматривают маскулинность -- фемининность как генетически предопределенные формы поведения -- «биограммы».

«Женский вопрос» -- это вопрос об участии женщин в политике, он возник в 1791 г. во время Французской революции. Французская писательница Олимпия де Гуж воскликнула: «Если женщина имеет право взойти на эшафот, она должна иметь право подняться и на трибуну». Последователи де Гуж, ратовавшие за то, что femme (женщина) -- тоже человек, получили название феминисток. Родоначальницей современного феминизма стала французская писательница и философ Симона де Бовуар, которая в своей классической работе «Второй пол» показала, что мужчина -- творец истории, а женщина -- лишь объект его власти. XIX век стал для женщины веком попытки установить социальное и политическое равенство. Но если достичь социальное равенство было проще, то политическое равенство достигалось с трудом. Впервые в мире -- в Дании в 1915 г., в России в 1917 г., в Германии в 1919 г., во Франции в 1944 г. -- женщины получили право избираться и быть избранными. Первые декреты советской власти дали российской женщине и социальные, и политические права.

С конца XIX в. феномен маскулинности -- фемининности начинает рассматриваться как явление социального порядка, когда социальная дифференциация общества представляется как результат естественного разделения функций в обществе по признаку пола. Если в начале XX в. фемининность была представлена двумя противопоставленными полюсами -- роль добропорядочной женщины и роль проститутки, то в начале XXI в. роли сменились (роль домохозяйки и роль женщины, стремящейся к продвижению в карьере). Другие женские роли -- женщина-вамп, страж сексуальной морали, мать, жертва, хозяйка в доме и т.д. Если раньше женщине навязывалась роль домашней хозяйки и роль матери, то теперь вменяется совмещение семейных и производственных ролей при полном исключении ее из процесса принятия решений, т.е. вместо эмансипации постсоветская женщина получила двойную и непосильную нагрузку.

В общей социологии выделяется социальная феминология, или просто феминология, -- наука о положении и функциональных ролях женщины в обществе. Термин же «феминистка» негативно оценивается современным социумом, в народном сознании -- это нечто среднее между «лесбиянкой» и «нимфоманкой»; доказательством тому является и следующая дистрибуция (окружение) термина: оголтелые, взбесившиеся феминистки, а все феминистские

теории называются не иначе как специфическая теория, женская теория и т.д.

Рождение мальчиков в семье всегда было более предпочтительным. Причина тому -- патриархальность семейных отношений, где глава семьи и ее кормилец -- мужчина. Здесь уместно привести следующую притчу. Веет крестьянин рожь и приговаривает: «Одну часть на ветер брошу (= уплачу налоги), другую в воду брошу (-- отдам дочери, которая уплывает в другую семью), третью съем сам, четвертой долги отдам (дам родителям), а пятую в долг дам (= дам сыну, который будет кормить в старости)».

Культурой навязываются такие социально-половые роли и формы поведения, складываются такие ролевые ожидания, которые усугубляют дифференциацию полов. Поляризация полов стала рассматриваться как проявление «естественных» качеств мужчины и женщины. Следовательно, дихотомия полов смоделирована обществом и культурой, и абсолютно права Симон де Бовуар, утверждение которой стало крылатым: «Женщиной не рождаются, женщиной становятся». Немецкая исследовательница Карин Хаузен также объясняет образование стереотипов половых ролей разделением семейной жизни и трудовой деятельности. Действительно, «предписанных природой» социальных ролей не существует, а быть на вторых ролях женщин вынуждает общество.

Тендер -- это большой комплекс социальных и психологических процессов, а также культурных установок, порожденных обществом и воздействующих на поведение национальной языковой личности. Таким образом, в гендере происходит сложнейшее переплетение культурных, психологических и социальных аспектов. Поэтому он представляет интерес не только для философов и социологов, но и для представителей целого ряда наук, в том числе лингвистов. Так, существует гендерная психология, формируются тендерная лингвистика, гендерная поэтика.

В нашей работе категория гендера рассматривается как явление культуры и языка, т.е. в аспекте лингвокультурологии. Наша задача -- увидеть невидимое в обыденном языке и языке поэзии. Попытаемся показать, как в языке преломляется эта категория. Вся традиционная западная (и не только) культура является гетеросексуальной и маскулиноцентричной. И это сказывается в первую очередь на языке: у целого ряда народов само понятие «человек» ассоциируется только с мужчиной, немецкое das Man, английское a man, французское -- ип homme -- мужчина и человек.

Даже само слово женщина имеет негативное происхождение: все слова, кончающиеся на -щина в русском языке имеют негативную коннотацию (презрение или пренебрежение) -- деревенщина, казенщина, групповщина, чертовщина. Слово женщина вышло из славянского жено и несло на себе коннотацию пренебрежения. По мере развития цивилизации словом был утрачен этот ореол.

Мужская культура учит акцентировать внимание на действии, а не на состоянии, на результате, а не на его процессе. Даже различные сентенции структурированы с маскулинных позиций: «Пришел, увидел, победил!», «Пан или пропал» и т.д. Вместе с тем с фемининных позиций утверждение конструируется через вопрос, «усомнение».

В середине 60-х годов наблюдался всплеск интереса к гендерной теме в лингвистике, вылившийся в три основные направления исследований:

1) социальная природа мужских и женских языков;

2) особенности речевого поведения;

3) когнитивный аспект различий.

Наибольший интерес для нас представляет второе и третье направления исследований.

Одной из первых работ, касающихся гендерной лингвистики, была работа О. Есперсена «The Language». В ней есть глава «The Woman» (женщина), а глава «The Man» отсутствует, ибо женский язык считается маркированным, а мужской -- соответствующим литературной норме. В английских словарях слова о женщинах в основном негативно-оценочные. Так, в словаре Роже в рубрике «untidy» (неопрятный) все слова относятся к женщине: slut, frump, bitch и др. В рубрике же образованность -- все слова о мужчинах, кроме двух, выражающих претензию на образованность: pedantess, bluestocking.

Немецкий исследователь Трёмль-Плётц в 1987 г. опубликовала книгу «Язык женщин», в которой утверждает, что дискриминация женщин по языку выражается не только в речевом поведении, где мужчина -- всегда ведущий партнер диалога, но и в употреблении слов мужского рода для обозначения женщин (автор, пассажир, врач), употреблении местоимений мужского рода в обобщенном значении (всякий, каждый) и т.д.

Поскольку речевое поведение тендеров строится на базе исторически сложившихся стереотипов, зафиксированных в языке, то можно сказать, что тендерные стереотипы -- это система представлений о том, как должны вести себя мужчина и женщина. Было установлено, что у мужчин и женщин различны и стратегии поведения, и стратегии речевой коммуникации. Еще Ф.Ницше заметил, что счастье мужчины зовется «Я хочу!», а счастье женщины -- «Он хочет!» Как бы под этим девизом строятся речевые стратегии мужчин и женщин.

Под речевым поведением мы, вслед за А.Е.Супруном (1996), понимаем весь комплекс отношений, включенных в коммуникативный акт, т.е. вербальную и невербальную информацию, пара-лингвистические факторы, а также место и время речевого акта, обстановку, в которой этот факт происходит и т.д. Следовательно, речевое поведение -- это речевые поступки индивидуумов в типо-

вых ситуациях коммуникации, отражающих специфику языкового сознания данного социума.

Поскольку мужчина и женщина принадлежат к различным социальным группам и выполняют различные социальные роли, то общество ждет от них определенных моделей речевого поведения. И действительно, существует гендерная дихотомия в речевом поведении. Мужской тип коммуникации -- это менее гибкая, но более динамичная и менее ориентированная на собеседника коммуникация. Наиболее распространенный жанр коммуникации у мужчин -- беседа-информация, а у женщин -- частная беседа. Женщины чаще используют обратную связь, поддерживая ее словом «да», которое еще не означает согласие. Как раз это «да» сбивает мужчин, которые часто жалуются, что женщина в процессе беседы все время соглашалась и вдруг в конце заявила противоположное.

Женский тип коммуникации более ориентирован на собеседника, на диалог, на подчиненную роль в общении, где мужчина выбирает и меняет тему разговора.

С одной стороны, общество выработало такие стереотипы поведения, согласно которым женщина играет подчиненную роль при мужчине, она должна быть хорошей хозяйкой, способной выполнять любую работу, должна быть доброй, терпеливой, послушной, нежной, верной, красивой, всегда желанной. Отсутствие мужа в этой модели рассматривается как отход от нормы, а уход от мужа -- как бунт. Норма же -- семья с мужчиной во главе и с разделением ролей. С другой стороны, женщина при этом всегда негативно оценивается мужским обществом, свидетельством чему являются философские, исторические, литературные дискурсы, политические события.

Для исследования гендерного речевого поведения мы провели ассоциативный эксперимент, где в качестве слов-стимулов были выбраны слова женственность, мужественность, красота, сила, слабость, нежность, надежность, измена, блуд. Было взято 400 испытуемых -- 200 девушек и 200 юношей в возрасте от 16 и до 20 лет (учащиеся X--XI классов школ г. Витебска и студенты I и II курсов ВГУ). В качестве рабочей гипотезы была выдвинута мысль о том, что язык, выполняя кумулятивную функцию, фиксирует в ассоциациях определенные тендерные стереотипы. Цель эксперимента -- выявление специфики образов языкового сознания мужчин и женщин -- носителей русского языка.

В результате эксперимента нами было установлено, что в русском языковом сознании лиц обоего пола женственность ассоциируется прежде всего с красотой, нежностью, обаянием, изяществом, грацией.

Женщины, оценивая себя, делают акцент на внутренних, личностных качествах (уточненность, шарм, ум, изысканность, мягкость, мудрость, уравновешенность, неповторимость, вежливость, тактичность и т.п.), в то время как мужчины в большинстве своем оце-

нивают женщин по внешним данным (красота, волосы, ноги, любовь, кровать, секс, глаза, модель, фигура, вуаль).

Женщины более критичны к мужчинам, чем сами они. Мужественность для них не только сила, храбрость, отвага, надежность, бесстрашие, благородство, но и жестокость, война, ложь. Подобные резкие оценки мужественности не характерны для представлений мужчин, в ответах которых не было ни одного слова с негативной окраской, а только такие, как сила, достоинство, выносливость, решительность, уверенность и подобные. Визуальные образы сознания более разнообразны и оригинальны у женщин.

Красота тоже по-разному оценивается мужчиной и женщиной. Если в оценках женщин (привлекательность, женщина, природа, молодость, девушка, женственность и др.) затронут сравнительно широкий спектр объектов, оцениваемых с этой точки зрения, то мужчина чаще всего оценивает конкретную женщину (женщина, девушка, волосы, лицо, тело, формы, индивидуальность).

Силу мужчины оценивают более подробно и тщательно, чем женщины: у них 92 варианта ответов, а у женщин всего 61, большая часть из которых синонимы силы: мощь, мощность, стойкость, здоровье и др.

Разное отношение у мужчин и женщин к измене и блуду, если для женщины это прежде всего предательство, ложь, подлость, обман, обида, месть (все слова, кроме одного позитивного -- любовь и двух нейтральных -- брак и загадка, обладают ярко выраженной негативной коннотацией), то у мужчин позитивных и нейтральных слов значительно больше: любовь, Родина, верность, дом, семья, друг и т.п.

Таким образом, в эксперименте выявлены значительные различие образов языкового сознания мужчин и женщин.

В русской культуре многие, даже нравственные, понятия ориентированы на пол. Так, понятие стыда больше ассоциируется со слабым полом: девичий стыд; потерять стыд (чаще говорят о женщине). Порядочность -- также в основном имеет отношение к женщине, ибо женская порядочность для русского человека -- это покорность мужу, скромность, верность.

Наши наблюдения позволяют констатировать, что не только женский язык считается маркированным, но и в самой паре противопоставленных слов «мужчина--женщина» слово «женщина» -- маркировано. В аналогичных парах при кажущемся равноправии один член всегда воспринимается как более значимый, а второй как производный и маркированный: свет--тьма, день--ночь, мужчина--женщина. Немаркированный член всегда возглавляет пару: жених и невеста, дед и баба. Конечно же, лингвистическая маркированность не может быть признана единственным и решающим аргументом в вопросе отражения тендерных отношений в языке, но мы не можем не видеть в этом культурную традицию, нашедшую отражение в языке.

То, что фактор пола находит отражение в языке, подтверждают и следующие наблюдения: в семьях с мальчиками чаще говорят на диалекте, а с девочками -- на литературном языке; у женщин и мужчин разное отношение к юмору: у первых смех и шутки направлены на интеграцию в группе, у вторых -- на индивидуальную конфронтацию (Дж.Лакофф).

Нас интересуют также сравнения, которые есть самый древний вид интеллектуальной деятельности, предшествующий счету. На основе сравнения и других интеллектуальных приемов у каждого народа вырабатываются свои стереотипы и символы. Так, у русских женщина сравнивается с березой, цветком, рябиной; у белорусов -- с калиной; литовцы не могут сравнивать женщину с березой, ибо род существительного влияет на формирование символа, а у литовцев береза -- мужского рода. Ч.Айтматов сравнивает женщину с кобылицей.

Язык зафиксировал патриархальную установку: в нем прочно закрепились стереотипы, согласно которым женщине присущи многие пороки, поэтому сравнение с ней мужчины -- всегда несет негативную окраску: болтлив, любопытен, кокетлив, самовлюблен, капризен, истеричен как женщина, женская логика; женщину же сравнение с мужчиной только украшает: мужской ум, мужская хватка, мужской характер. Женщине приписывается неумение дружить и хранить тайны, глупость, алогичность: бабе дорога от печи до порога, бабьи умы разоряют домы; дзе баба панам, там чорт камкарам. В многочисленных пословицах вдюговорках.о женщинах сквозит пренебрежение и покровительственный тон: мое дело сторона, а муж мой прав; мужнин грех за порогом остается, а жена все домой несет; женщина льстит -- лихое норовит.

Женщина даже в роли жены и матери несет негативные коннотации: показать кузькину мать; вино пей, жену бей, ничего не бойся! ажатуся, як за хмару закащуся; женишься раз, а плачешь весь век.

Все хорошее в женщине -- от мужчины, таков стереотип русского человека, поэтому мужской ум (об умной женщине), мужская хватка (об удачливой женщине), мужской характер (о женщине с твердым характером) и т.д. Некрасовское Коня на скаку остановит, \ В горящую избу войдет -- это не просто мужское поведение, фраза усиливается архетипом -- причастностью к огню, мужской стихии.

Это языковые и народные стереотипы. Каково же речевое поведение женщины?

Исследующая речевые стратегии Дебора Таннен в своей книге «Это не то, что я имела в виду! Как стили общения создают или разрушают хорошие отношения» показала, что мужчина и женщина используют язык в различных целях: женщина относится к разговору как к важной части межличностных отношений; мужчина же, напротив, использует разговор, чтобы показать, что он

контролирует ситуацию, разговор помогает ему сохранить независимость и обогатить свой статус. Причины этого, по мнению автора, лежат в коммуникативных стилях. Она выделяет две важнейшие их характеристики -- вовлеченность и независимость. Мужчины независимы, а женщины вовлечены в коммуникацию, вторичны в ней.

Наши наблюдения и наблюдения других исследователей позволяют установить, что мужчины восприимчивее к новому в языке, в их речи больше неологизмов, терминов. Речь женщины более нейтральна, статична, в ее лексике чаще встречаются устаревшие слова и обороты. Женская речь гораздо более эмоциональна, что выражается в более частом употреблении междометий, метафор, сравнений, эпитетов, образных слов. В ее лексиконе больше слов, описывающих чувства, эмоции, психофизиологические состояния. Женщины склонны к употреблению эвфемизмов. Они стараются избегать элементов панибратства, кличек, прозвищ, инвективной лексики.

В ходе изучения частоты употребления отдельных частей речи было установлено, что в речи женщины больше сложных прилагательных, наречий и союзов. Женщина в своей речи чаще используют конкретные существительные, а мужчины -- абстрактные; мужчины чаще пользуются глаголами активного залога, женщины -- пассивного. Это объясняется более активной жизненной позицией мужчин. При этом было установлено, что с повышением уровня образования различия в речи стираются.

Тендерные различия отражаются и в художественной литературе, где гендер представлен в двух аспектах: 1) женская тема; 2) женская литература. Так, к концу XIX в. в интимной лирике резко увеличивается частота обращений от женского лица: женская поэзия удаляется от проблем социального характера. Примером здесь могут служить творчество Марины Цветаевой и ее предшественницы Мирры (Марии) Лохвицкой (1869--1905), которую в начале века называли «русской Сафо», позже этого титула удостоилась и М. Цветаева. Основные их темы -- воспевание любви, но не абстрактной, романтической, а роковой, страстной, плотской, чувственной:

Я жажду знойных наслаждений, Нездешних ласк, бессмертных слов, Неописуемых видений, Неповторяемых часов.

Она поет о раскрепощенной любви, о любви-страдании:

И если на тебе избрания печать, Но суждено тебе влачить ярмо рабыни, Неси свой крест с величием богини, -- Умей страдать!

Поэзия такого типа -- это своего рода протест против традиционных взглядов на круг тем женской поэзии (тема христианской и романтической любви, семейного счастья, материнства). И если поэзия для М.Цветаевой «растет» из жизни, то жизнь М.Лохвицкой резко отличается от жизни ее лирических героинь: это здравомыслящая хозяйка дома и мать троих детей. В. Брюсов заметил, что «поэт влечется к греху, но не как к должной цели, а именно как к нарушению правды, и этим создается поэзия истинного демонизма» (Брюсов, 1912).

В поэтической картине мира образ женщины представлен чрезвычайно разнообразно; женщина -- это цветок:

Мне вспомнилась она, Подснежник увлечений И. Северянин

Дж.Лакофф обнаружила несходства цветообозначений мужчин и женщин: у мужчин их значительно меньше. Наши наблюдения позволили дополнить эту мысль следующим: у женщины не только шире цветовой спектр, но употребляется больше обозначений экзотических названий цвета: «муар», «лазорь». Цветообозначения у женщин-поэтов гораздо чаще, чем у мужчин, превращаются в символы. Мужские Цветообозначения конкретнее, заземленнее: цвет давленой клубники (Герцен «Записки одного молодого человека»; глаза, дерзкие и пестрые, цвета пчелы; шея цвета мумии; юбка цвета куропатки (Бунин); фрак на Собакевиче был совершенно медвежьего цвета (Гоголь). Думается, что все Цветообозначения типа пепельный, медовый, изумрудный, сиреневый, вишневый, молочный, фисташковый, кофе с молоком, слоновой кости и т. п. придуманы мужчинами. А вошедшие в начале XIX в. в салонную речь названия типа цвет змеиной кожи, шляпка цвета потупленных глаз, чепчик цвета верных побед, косынка цвета новоприбывших особ -- типично женские обозначения.

Конечно же, и у мужчин-писателей встречаются весьма разнообразные Цветообозначения, но в большинстве своем они все же заземлены: «Продаются мужские костюмы. Фасон один... А цвета какие? О, огромный выбор цветов! Черный, черно-серый, серо-черный, черновато-серый, серовато-черный, грифельный, аспидный, наждачный, цвет передельного чугуна, коксовый цвет, торфяной, земляной, мусорный, цвет жмыха и тот цвет, который в старину называли "сон разбойника"» (Ильф и Петров); «Он был в несколько эстрадном пиджаке цвета кофе о-лэ, и брюках цвета шоколада о-лэ, и в ботинках цвета крем-брюле при винно-крас-ных носках» (В. Катаев. Святой колодец).

А вот как использует цвет М. Цветаева.

Ярко-желтый цвет в народе назывался лазоревым цветом. В поэме «Переулочки» лазорь символизирует райский, небесный соблазн:

Лазорь, лазорь, Крутая гора! Лазорь, лазорь, Вторая земля! Зорь-Лазоревна, Синь-Ладановна, Лазорь-лазорь, Прохлада моя! Ла-зорь!

М. Цветаева как бы играет лазорью, поворачивая слово разными своими гранями, не боясь, экспериментирует с цветом, превращая его то в символ крутой горы, то в символ земли, то в символ прохлады. В подражание фольклору возникают сложные названия типа Зорь-Лазоревна, Синь-Ладановна.

В речевом поведении женщина ориентируется на «открытый социальный престиж», т.е. на общепризнанные нормы социального и речевого поведения, в то время как мужчина тяготеет к так называемому скрытому престижу -- к отклонению от установленных норм и правил общения. Поэтому в целом речь женщины является более мягкой, бесконфликтной. Женщины менее категоричны в выражении и отстаивании мнений. Это делает их более подходящими для выполнения целого ряда функций в обществе. Осознание этого факта обществом ведет к тому, что начинается переоценка явно заниженного социального статуса женщины. Женщина становится наконец полноправным партнером во всех делах, в жизни общества. Некоторые современные исследователи развитие государства ставят в зависимость от того, насколько было сохранено равновесие в нем мужского и женского начал.

Влечение мужского и женского начал друг к другу -- закон жизни Космоса. Неслучайно в апокрифах Климента Александрийского, ученика апостола Иоанна, на вопрос о том, когда придет Царствие небесное, Иисус отвечает: «Когда два будут одно и мужское будет женским и не будет ни мужского, ни женского» (Мережковский Д. Тайна трех). Поэтому вопрос о взаимоотношении полов должен стать важнейшим в культуре, его оборотная сторона -- это падение нравов, с которого начинается гибель народов и цивилизаций (Содом и Гоморра).

Образ человека в мифе, фольклоре, фразеологии

В центре мира стоит человек как личность, имеющая тело, душу, речь, т.е. человек с его чувствами и состояниями, мыслями и словами, поступками и эмоциями, человек добрый, злой, грешный, святой, глупый, гениальный и т.д.

В мифологическом сознании человек -- центр мирозданья, древние видели в нем антропоморфное воплощение Вселенной: занимаемое им вертикальное положение -- это его устремленность к небу, с чем связаны его «высокие» помыслы, горизонтальное в человеке -- это все земное, тленное («горнее» и «дольнее» в Библии).

Внешний облик человека, запечатленный в мифе и языке

Внешний облик человека складывается из трех составляющих: 1) голова и ее части; 2) тело и 3) ноги. Как же они представлены в мифологии и языке?

Если в современном представлении голова -- это центр переработки информации, то у древнего человека все, что связано с головой, соотносилось с небом и его главными объектами -- солнцем, луной, звездами. Мифологема головы -- «солнце» -- легла в основу таких фразеологических единиц, как голова идет кругом, голова горит, голова закружилась.

Еще одна мифологема головы -- «Бог, главное, важное» -- нашла отражение во фразеологизмах всему голова (о важном), золотая голова (об умном человеке).

Основная масса русских фразеологизмов с компонентом «голова» сформировалась позднее и почти утратила связь с указанными мифологемами. Теперь эти ФЕ обозначают прежде всего интеллектуальные способности человека, его качества, физические состояния и т.д. Например, голова на плечах, голова на месте, голова варит -- об умном человеке; без царя в голове, зеленая голова, курья голова, голова дубовая, голова садовая -- о глупом, недалеком человеке.

Обозначая важнейшую часть человека, слово «голова» образует ФЕ, характеризующие человека с самых разных сторон: как снег на голову (неожиданно), хоть кол на голове теши (об упрямом человеке), непоклонная голова (о непокорном человеке), голова пухнет (состояние человека), отпетая голова (об отчаянном человеке), горячая голова (о пылком человеке), бесталанная голова (о несчастном человеке) и т.д. Большинство фразеологизмов с компонентом «голова» имеют позитивную коннотацию, что объясняется наличием в менталитете русских архетипа «голова = солнце, божество».

Части головы человека -- это глаза, нос, рот, язык, уши, зубы и др., это органы, имеющие свой внешний вид и весьма широкие, но четкие, функции -- смотреть, нюхать, чувствовать вкус, говорить и т.д.

Глаза -- важнейшая часть головы и лица человека. Древнейшая мифологема, давшая жизнь нескольким метафорам, сохранившимся до наших дней, «глаз = божество». В ряду квазисинонимов «глаза»,

«очи», «зенки» лишь стилистически нейтральное слово «глаза» обозначает орган зрения любого живого существа. Очи -- это глаза человека, причем красивые, большие, выразительные. Именно очи характеризуют не только физические, но и духовные способности человека к постижению явлений, т.е. внутреннее зрение, они -- орган интуиции: увидеть мысленными очами, видеть внутренним оком, очи души, очи сердца, духовные очи. Это как бы человек созерцающий: «И самого меня являешь ты \ Очам души моей» (Ф.Тютчев).

Язык точно отмечает необычную способность глаз -- их зрачки находятся в движении, отсюда сочетаемость большого круга глаголов движения со словом «глаза»: окинуть глазами, обвести глазами, отвести глаза, скользить глазами, смерить глазами, обшарить глазами, провожать глазами, приковать глаза и т.д. Глаза -- это орган-инструмент, орган «смотрения». Поэтому мы таращим глаза от удивления и неожиданности, глаза широко раскрываются, когда мы бессознательно стремимся получить через них максимум информации, мы прищуриваем глаза во время пристального наблюдения или при высокой концентрации мысли, отводим глаза под чьим-то осуждающим взглядом, защищая тем самым свой мозг от отрицательного воздействия собеседника, и т.д.

Солнце и луна в мифологиях многих народов считались глазами могущественного божества. С этой мифологемой связаны фразеологизмы хозяйский глаз (надежный присмотр за чем-либо), без глаза (без присмотра).

Еще одна мифологема -- «глаз = человек», породившая множество фразеологизмов: глаз наметан (об опытном человеке), глаз отдыхает (о приятном зрительном впечатлении), глаз радуется (о радостном событии, которое можно видеть), глаза обманывают (о сомневающемся в достоверности увиденного), глаза загорелись (о сильном желании у человека); метафоры типа глаза говорят, глаза забегали, глазам стыдно; поговорки глаза завидущи, руки загребущи (о ненасытности человеческой натуры) и т.д.

Поскольку 80 % информации о мире приходит через глаза, они считаются важнейшим из органов, им приписывается таинственная магическая сила. На Руси «дурным» считался косой глаз. Вера в дурной глаз родилась тогда, когда мир, по представлениям древних, был населен духами. Но до сих пор при плохом самочувствии мы говорим: это сглазу, кто-то сглазил, недобрый глаз поглядел.

Во фразеологизмах с компонентом «глаз» закрепились и сохранились до наших дней древние стереотипы поведения -- глаз не отвести (так нужно было общаться с собеседником), для отвода глаз и др.

Обманывать кого-либо -- это мешать адекватно воспринимать мир, т. е. прежде всего мешать ему смотреть, отсюда фразеологизмы замазать глаза, пускать пыль в глаза (русск.); замыльваць вочы, сляпщь вочы, жв1р у вочы сыпаць (бел.).

Издавна от сглаза заводили обереги-амулеты, которые изготавливали из драгоценных металлов и камней и делали их в форме глаза, отсюда фразеологизмы типа глаз-алмаз (об умении видеть важное, основное), беречь как глаз (очень беречь), возьми глаза в руки (будь внимателен), вооруженным глазом (современная форма этого фразеологизма невооруженным глазом) и др.

К волосам у разных народов было особое отношение. В старину им на Руси придавали огромное значение: женщинам, особенно беременным, запрещалось стричь волосы, ибо они имели охранную функцию. Это подтверждается народной традицией, сохранившейся до сих пор, -- не стричь волосы ребенку до года. В народной поэзии отрезанная коса позорит девушку, которая поэтому не может выйти замуж без косы. Лишь в последние шды в научно-популярной литературе стали появляться объяснения этому.

Язык сохранил в себе довольно много ФЕ, в основе семантики которых лежали следующие архетипические представления о волосах: 1) они вместилище силы, опыта -- до седых волос, до корней волос, 2) вместилище памяти, воли -- волосы стали дыбом (о сильном испуге, при котором парализуется воля).

На подсознательном уровне эти архетипы и сейчас руководят нашими поступками: подсудимых остригают, как бы парализуя при этом их волю; «работает» здесь и еще один архетип: «стрижка волос = изменение жизни». В древности у славян при переходе в юношеский возраст мальчики принимали постриг, до сих пор постригают в монахи, хотя реально волосы у монахов остаются, а призываемых в армию стригут действительно.

Раньше на Руси остриженные волосы сжигались. Бросание волос в огонь -- это своего рода жертва домовому. Существовал и еще один обычай: остриженные или оставшиеся на расческе волосы нельзя было выбрасывать. Считалось, что если они будут использованы птицами для своих гнезд или окажутся вблизи с работающими механизмами, то это отразится на самочувствии человека. До сих пор туземцы Тихого океана, чтобы навредить врагу, прикрепляют раздобытые пряди его волос к водяным растениям, подвергаясь ударам прибоя, они разрушают здоровье недруга. Чтобы волосы не попали в руки врагов, местные жители часто и коротко стригут их.

Фразеологизм волос с головы не упадет -- калька с церковнославянского языка, означает, что человеку не принесут никакого вреда. Здесь живет архетип «волос = здоровье человека». Архетипу «волос = человек» соответствует белорусский фразеологизм волас у волас (о похожих людях).

Нос -- тоже важная часть лица. Слово «нос» стало компонентом довольно большого количества метафор, фразеологизмов, в значении которых хорошо просматривается архетип «нос = человек» (например, в повести Н. Гоголя «Нос» нос ведет себя, как чело-

век): сунуть нос (о любопытном человеке), вешать нос (о печальном), водить за нос (обманывать), нос к носу (об очень близко стоящих людях) и др.

Борода -- у славян считалась выполняющей охранительные функции, а дернуть за бороду считалось страшным оскорблением. У русских есть пословица: борода дороже головы. До сих пор особо почитается борода у мусульман, самая серьезная клятва у которых: клянусь бородой Пророка!

Квазисинонимы губы и уста имеют разные значения и сферы употребления: уста -- специфически человеческий орган, в то время как губы могут быть органом животного и т.д. Слово «губы» широко распространилось лишь в XVI--XVII вв., поэтому во фразеологизмах и других реликтовых формах наиболее продуктивно слово «уста»: из уст в уста, из первых уст, у всех на устах, не сходит с уст, устами младенца глаголет истина, вашими бы устами да мед пить. Слово «уста» часто выступает в значении «говорящий человек»: все лгут прекрасные уста.

Особо следует сказать о языке, название которого является ком-понетом целого ряда фразеологизмов с различными типовыми значениями: быть орудием говорения -- язык не поворачивается (не хватает решимости сказать), как язык повернулся (как смог сказать); обозначать процесс говорения -- прикусить язык (оборвать речь), развязать язык (говорить свободно), распустить язык (говорить непристойности) и др.

Обозначения остальных частей человеческого лица и головы не представляются нам продуктивными при возникновении метафор и фразеологизмов, хотя с их помощью и образовано некоторое количество фразеологизмов: ухом не ведет, по уши, развесить уши, уши вянут (они обозначают поведение или чувства-отношения); иметь зуб (испытывать неприязнь), навязнуть в зубах (надоесть); губа не дура (иметь хороший вкус); в ус не дуть (выражать безразличие) и т.д.

Наиболее продуктивные слова, обозначающие части человеческого тела, -- это руки, ноги, спина и пуп, именно они образуют большое количество самых разнообразных фразеологизмов, многие из которых имеют мифологическую основу.

В группе фразеологизмов с компонентом рука явно видно несколько архетипов. Например, рука -- символ власти, права, силы -- иметь руку, правая рука и др.; рука -- символ богатства, орудие приобретения материальных благ, причем часто нечестным путем, -- греть руки, запускать руку во что-либо (русск.); руку заскабщь, цюкуу руку, прыб1раць да рук, даць на лапу (бел.). Чтобы овладеть вещью, присвоить ее, надо схватить вешь рукой и так заявить свое господство. Русское слово «тяжба» связано с тем, что в суде спорящие тянули к себе спорную вещь, и тот, кто осиливал, получал ее себе в стяжание (стяжать силы -- устаревший

фразеологизм с позитивной оценкой и современное стяжательство -- слово, заключающее в себе отрицательную оценку).

В этой группе фразеологизмов появляется компонент «карман» как вместилище для рук, хотя сама рука здесь не называется: набивать карманы, залезть в чужой карман (русск.); класщ у сваю к1шэню (бел.).

Большинство фразеологизмов с компонентом «рука» окружены негативным ореолом, имеют негативную коннотацию или оценку: быть под рукой (подручный), т. е. быть подвластным; ходить по рукам (одно из значений -- «иметь неофициальное распространение» -- нейтрально, а второе -- «о женщине-проститутке» -- негативно); рука пс поднимается (не хватает решимости), с пустыми руками (ничего не взяв с собой), руки чешутся (о желании подраться), под горячую руку (не контролируя себя) и др. Думается, что негативную семантику этих ФЕ формирует некий архетип, который, однако, нам не удалось установить.

С помощью жестов руки на Руси производили многие важные ритуальные действия: благословляли, каялись, клялись, что закрепилось в целом ряде фразеологизмов: положа руку на сердце (честно), ударить по рукам (утвердить сделку, согласиться). Уже простое соединение рук есть эмблема связи, согласия. Отсюда рукопожатие -- жест приветствия, дружбы. Тот, кто принимает на себя ответственность за другого, ручается.

Довольно широко используются фразеологизмы и другие реликтовые выражения со словом перст (часть руки): указующий перст, перст судьбы, ни единым перстом не прикоснуться и т. д. И хотя слово «перст» находится на периферии человеческой коммуникации, в сознании носителей языка за ним закрепляются устойчивые ассоциации, которые поддерживаются культурно-значимыми текстами: религиозными, поэтическими, философскими.

Ноги у язычников-славян считались принадлежностью демонов: сам черт ногу сломит (о захламленном месте), как левая нога хочет (неизвестно как, как попало), встать с левой ноги (иметь плохое настроение), здесь лексема «левый» имеет отношение к дьяволу; земля горит под ногами (об опасном месте), почва колеблется под ногами (о неуверенном, угрожающем положении), отрясти прах со своих ног (забыть) и др. Почти все русские и белорусские фразеологизмы с компонентом «нога» имеют негативную окраску.

Все черти и демоны в представлении русских были хромыми; в русских сказках они были беспятыми; у лешего в облике медведя нога липовая; плохие ноги также у всех мифологических персонажей, которые рождены землей.

Фразеологизмы брать ноги в руки (быстро убегать), в ногах валяться (униженно просить о чем-либо), унести ноги (уйти от опасности), ноги не будет (угроза не приходить); поговорка в ногах

правды нет (приглашение сесть) и другие выражения тоже имеют негативную коннотацию, что связано с архетипом «ноги = принадлежность дьявола». С этим архетипом связаны многочисленные выражения, в которых нога прямо не называется, а употребляются слова, ассоциативно или функционально с нею связанные: след, ступать, путь, дорога и т.д. Так, человек, преступивший закон, как бы сошедший с правильного пути, -- это не только преступник, но и непутевый, беспутный, заблуждающийся. Фразеологизм перейти кому-то дорогу означает «повредить кому-то, загородить путь к достижению цели», а ФЕ замести следы (скрыть нечто) породил предрассудок: подобно метели, которая, заметая след путника, заставляет его плутать на одном месте, подметание или мытье пола после отъезда лишает человека возможности вернуться.

Ряд фразеологизмов образует слово стопа: направить свои стопы, по стопам и др.

Несмотря на малочисленность фразеологизмов с компонентом спина, они важны для русского менталитета, ибо с ними связано, во-первых, понятие тяжелого, непосильного труда -- гнуть спину, ломать спину (хребет, горб), а во-вторых, спина -- это надежная защита, отсюда ФЕ за широкой спиной и др.

С такой частью человеческого тела, как пуп, известно немного фразеологизмов, важнейший из которых пуп земли. Но в мифологии пупу отводится особая роль, вероятно, потому, что через пуповину ребенок связан с матерью, питается через нее, т.е. это важнейший для маленького человека орган. Существенна также и другая причина: пуп -- центр живота, а понятие центра во всех мифологиях и религиях -- главное понятие.

С частями человеческого тела связано понятие одежды, многие слова, обозначающие одежду, явились главным компонентом при образовании таких фразеологизмов, как родиться в рубашке, сорочке (о счастливом человеке), остаться без рубашки (об обедневшем человеке). По мнению А. А. Потебни, в основе их семантики лежит миф: чепец и сорочка -- обереги у славян. Кроме того, родиться в сорочке означает необычное рождение, а, согласно исследованиям В. Проппа, мотив чудесного рождения есть признак героя. Фразеологизмы ломать шапку (унижаться), тришкин кафтан (неподходящая одежда) своей семантикой также связаны с иной функцией одежды, мешающей свободному движению тела, что сформировало негативное значение у большинства фразеологизмов, одним из компонентов которых было наименование одежды.

Итак мы видим, что фразеологизмы-самотизмы в большинстве своем (кроме головы) несут в себе негативные коннотации, употребляются с неодобрением, пренебрежением, презрением. Вероятно, потому, что все части тела человека в мифологии были принадлежностью демонов, дьявола, нечистой силы.

Глава 1. Лингвосоционическая методология овладения [языковой личностью] русским языком.

§1. Обоснование необходимости создания лингвосоционической методологии изучения русского языка.

§2. Предмет и объект изучения лингвосоционической методологии (языковая личность и способ использования языковых знаков).

§3. Цель создания лингвосоционической методологии -изучение детерминированного поведения знаков в реальных процессах коммуникации.

§4. Герменевтическая программа как способ усвоения лингвосоционической методологии.

Глава 2. Лингвосоционические способы организации практической деятельности языковой личности в русском языке.

§1. Лингвосоционическая паспортизация текстов русского языка для обучения языковой личности русскому языку.

§2. Формирование лингвокогнитивной соционической компетенции русской языковой личности.

§3. Конкретная моделированная семантическая база исследования соционической личностью русского языка (языковой ситуации).

§4. Лингвосоционический алгоритм декодирования соционической личности в русском языке.

Введение диссертации2002 год, автореферат по филологии, Комиссарова, Людмила Михайловна

Актуальность избранной темы определяется ее включенностью в научную парадигму антропологической лингвистики, которая является сегодня "еще одной дефисной наукой в рамках языкознания. Ее ниша находится на стыке лингвистики с психологией и социологией" [Мурзин Л.Н. 1995, 148:11]. Центральным пунктом антропоцентрической лингвистики является понятие языковой личности [Баранов А.Г.,1997:27; Богин Г.И., 1980:39, Караулов Ю.Н., 1987:93, 252, 254, 255, 256], проявляющейся, развивающейся саморегулирующейся в актах коммуникации. Языковая личность - "вид полноценного представления личности, вмещающий в себя и психический, и социальный, и этический и другие компоненты, но преломленные через ее язык, ее дискурс" [Караулов Ю.Н.,1989, 252:6].

Из интердисциплинарности исследований языковой личности в современной русистике вытекает необходимость придания вопросам, связанным с ее изучением, статуса методологической проблемы: "Такого рода понятия не могут быть даны через определения, а могут только "строиться" как рассмотрение отношений между разнородными "мирами" «.» индивидуального, социального и культурного" [Снитко Т.Н., 1995:201 ].

Проблемы языковой личности - "проблемы того пространства, в котором языковая личность осуществляет себя как таковая" [Снитко Т.Н., 1995:201]. При этом под пространством понимается "определенная форма организации, например, определенная форма организации деятельности познания или понимания, задающая специфику поведения языковой личности, ориентированной на определенные культурные парадигмы" (там же, с.36). Отсюда вытекает "русистический" характер лингвосоционической методологии, предлагающей лингвистическое описание русской языковой личности через выявление характерного и факультативного содержания, закрепленного за языковым знаком - словом, предложением и текстом, что признается идиоэтническим компонентом в языковых когнитивных моделях в противовес необходимому компоненту, представляющему собой языковую универсалию [Гиздатов Г.Г., Шеляховская JI.A., 1995: 62]. Языковая личность в современной лингвистике исследуется в нескольких направлениях.

Личность как субъект познавательных процессов исследуется в психолингвистическом направлении. Языковая способность индивида (врожденный или социальный характер языковой способности, ее структура) [Выготский Л.С., 1996:55, Леонтьев А.Н., 1969:120, Шахнарович А.М., Юрьева Н.М., 1990:241], процессы порождения и восприятия речи - речевая деятельность (роль ментальных процессов в речепорождении) [Жинкин Н.И., 1964:84, Зимняя И.А., 1978:88, Кубрякова Е.С., 1986:114, Залевская А.А., 1988:86, Красных В.В., 1996:110, 1999:111] являются основными проблемами исследований данного направления. Язык и речь рассматриваются как инструмент познания и овладения действительностью. Основными методами данного направления являются методы эксперимента (ассоциативный, метод "семантического дифференциала" и др.) и моделирования когнитивных процессов в виде фреймовых структур, пропозиций, концептов [Дейк Т.А., 1989:72, Минский М., 1981:143, Шабес В.Я., 1985:236]. Текст выступает в качестве единицы речевой деятельности, позволяющей воссоздавать и смоделировать процесс речепорождения, изучить закономерности его протекания и его взаимосвязь с ментальными процессами [Каменская О.Л., 1990:91, Красных В.В., 1996,1999].

Языковая личность как носитель языковых черт, особенностей -фонетических, лексических, морфологических, синтаксических, коррелирующих с ее социальными характеристиками, принадлежностью тому или иному языковому либо речевому коллективу, социальным статусом, ролью в ситуации общения рассматривается в социолингвистическом направлении [Аврорин В.А, 1975:3, Белл Р., 1980:30, Ерофеева Т.И. 1995:82,., Никольский Л.Б.,1976:156, Швейцер А.Д, 1977:243]. Основными социолингвистическими методами являются методы полевого наблюдения, корреляционный анализ, сопровождаемый комментарием с оценками характера таких корреляций. Текст в данном направлении выступает в качестве материала, позволяющего реконструировать социально обусловленные языковые и речевые черты личности, являющиеся общими для языкового либо речевого коллектива [Кочеткова Т.В., 1999:109].

Языковая личность с точки зрения национально-языковой специфики описывается в культурологическом направлении, в языковой этнографии [Бгажноков Б.Х., 1991:29, Верещагин Е.М., Костомаров В.Г., 1983:50, Клюканов Н.Э., 1999:101]. В этом случае исследуются этноспецифические языковые черты личности, выражающиеся в текстах как продуктах и знаках определенной культуры. Национальная языковая личность воссоздается путем сопоставительного анализа текстов как одной культуры, так и разных культур, через описание общего для этноса и культуры фонда языковых и речевых ценностей. Значимым в этом направлении является метод комментирования, когда к слову или словосочетанию, обозначающему реалию какой-либо этнокультуры, дается дополнительная информация о степени и сферах употребления, о различных коннотациях, специфических для данной культуры (опыт составления лингвострановедческих словарей).

Языковая личность в прагмалингвистическом направлении изучается с точки зрения ее интеракционного начала, то есть, предметом исследования является способность личности к общению как к виду деятельности [Баранов А.Г., 1997:27, Зернецкий П.В., 1988:87, Клюканов И.Э., 1988:100, Сусов И.П., 1988:215, Сухих С.А., 1988:216]. Коммуникативная деятельность здесь является частью социально-практического взаимодействия индивидов.

Прагмалингвистика предлагает функциональную модель языковой личности, выдвигая на первый план ее деятельностное начало, проявляющееся в процессах отбора языковых знаков согласно целям и задачам коммуникации. Процесс отбора определяется также установкой, исследованной Узнадзе Д.Н. Различие в установках послужило основанием для разработки коммуникативной типологии языковой личности [Сухих С.А. 1988:216, 1993:217]. Основным методом этого направления является метод моделирования.

Языковая личность с точки зрения ее способности обучаться языку (языкам), развиваться и совершенствоваться в языковом и речевом плане рассматривается в лингводидактическом направлении {Богин Г.И., 1982:38, Караулов Ю.Н., 1987:93, Мурзин Л. Н., Смепок И.Н., 1994:149]. Языковая личность - "человек, рассматриваемый с точки зрения его готовности производить речевые поступки.тот, для кого язык есть речь" [Богин Г.И., 1982, 38:3]. В лингводидактике на современном этапе существует два направления: обучение личности в процессе аналитической деятельности, в процессе овладения различными методиками и приемами анализа названо Ю.Н. Карауловым "методическим подходом к реконструкции языковой личности". Во втором, коммуникативном направлении, целью обучения является формирование умений "пользоваться языком в процессе коммуникации" [Караулов Ю.Н., 1987, 93:32]. Этот подход стал доминирующим в обучении иностранным языкам и в обучении русскому как иностранному.

В антропоцентрической лингводидактике, где обучаемый выступает в качестве центральной фигуры дидактического процесса, существует две модели языковой личности. Автор первой - Г.И.Богин, рассматривает ее с точки зрения набора - широкого в случае развитой языковой личности, узкого - напротив - готовностей совершать разнообразные речевые поступки, к примеру, стилистическая готовность, готовность к хорошей версификации, готовность выражать свои переживания в доступной для других форме, логическая готовность и другие [Богин Г.И., 1982, 38:26-40]. Автор модели не дает исчерпывающего списка готовностей, а также описания их системных связей. Кроме готовностей, перечисляются основные речевые умения и навыки, например, "умение говорить с каждым на его языке", что названо "ролевым принципом развития речи", "эстетическое освоение продуктивной речи, умение художественной критики, умение произвести эстетический анализ текста" (там же, с.25). Все виды готовностей, умений и навыков формируют компетенцию языковой личности, определяя степень ее владения языком. Эта модель названа Ю.Н.

Карауловым "готовностной моделью" языковой личности, в которой "отправным пунктом служит конечный, идеальный результат обучения" , а подход назван целевым.

Вторая модель, являясь систематизированным, дополненным вариантом готовностной модели, и названная автором - Ю.Н. Карауловом -лингводидактической, "соединяет данные об устройстве языка, о языковой структуре с видами речевой деятельности <.>, представляет языковую личность в ее развитии, становлении, в ее движении от одного уровня владения языком к другому, более высокому" . В языковой личности в целом насчитывается шестьдесят компонентов, каждый из которых соотносим с понятием речевой готовности.

Лингвосоционическая методология, разрабатываемая в данной работе, связана с лингводидактическим подходом к изучению языковой личности. Эта связь опирается на рассмотрение и придания языку статуса средства решения человеческих проблем в области коммуникации, особенно в тех ситуациях, когда необходимо осуществить общение, направленное на реализацию "смыслового контакта, достигаемого лишь в случае совпадения «смысловых фокусов» в ходе обмена коммуникативно-познавательной деятельностью" [Дридзе Т.М., 1980, 80:33]. Рассмотрение языка в таком качестве предполагает введение лингвосоционической методологии в повседневную языковую практику, а наиболее простым и эффективным способом этого является обучение.

Лингвосоционическая методология развивает идею готовностной модели языковой личности Г.И.Богина, так как именно эта модель отвечает складывающимся представлениям о процессе обучения как максимально учитывающем разнообразные дидактические факторы [Добровольская В.В., 1997:76, Рожкова Г.И. 1997:189]: языковой материал и характер информативной, содержательной основы (базы) курса, когнитивный стиль мышления учащегося, его индивидуальные способности, его психологический тип. В основу описания конкретной гибкой модели обучения "кладется описание динамики компетенций обучаемых, формируемых в ходе реализации целей курса" [Добровольская В.В., 1997, 76:186]. Кроме того, готовностная модель языковой личности представляет обучение как процесс непрерывного овладения родным языком, как процесс непрерывающегося совершенствования качества языковой и коммуникативной компетенции.

Готовностная модель языковой личности, развиваемая лингвосоционической методологией, создана и функционирует прежде всего в рамках национального языка, который является важнейшим компонентом национальной культуры. В широком плане предлагаемая методология преследует цель "становления и развития национального самосознания личности" [Абдулфанова А.А., 1995:2]; обновляет содержание категории национальной языковой личности, имеющей огромное значение в лингводидактике. Это происходит посредством внесения представляемой методологией в арсенал русистики своего способа аппликации смыслового содержания и языкового богатства текстов русской культуры в современную языковую ситуацию. Средством этого выступает герменевтическая форма языкового воспитания и обучения, формирующая готовность языковой личности к специфической, через приобщение обучающихся к "герменевтической исследовательской процедуре при работе над текстом" [Богин Г.И., 1982, 38:29], рецепции текстов на родном языке.

Лингвосоционическая методология изучения языковой личности представляет понимание как процесс и результат понимания читагелем-обучающимся того способа понимания, который был использован автором при освоении ситуации действительности. Иначе говоря, читатель познает мир сквозь призму авторского сознания, исследуя также и способ такого познания. При этом способом познания является соционический способ.

Соционика - наука, исследующая типы информационного обмена человека со средой и вводимая в работу на основе принципа дополнительности. Соционика привлекается в качестве средства, которое "предоставляет личности культура для осознания элементов языка или языковой структуры текстов" [Никитина С.Е., 1989:155] и помогает читателю понимать смысл текста сообщения, определяя соционический тип языковой личности автора. Соционическая языковая личность реконструируется из текста сообщения на основании четырех признаков: рациональности-иррациональности, логичности-эмоциональности (этичности), сенсорности интуитивности (тип восприятия) и экстравертированности - интровертированности.

В лингвосоционической методологии изучение соционических свойств языковой личности производится на методологической и лингвистической основе, которую составляют: лингводидакгика (коммуникативная и аналитическая психологическая) [Буслаев Ф.И., 1992:44, Васильева А.Н., 1990:46, Львов М.Р., 2000:128, Лосева Л.М., 1980:126, 117, 139, Никитина Е.И.Д996:153, Федоренко Л.П., 1984:227, 220, 54, 121, 206], лингвосемиосоциопсихологическая теория Т.М. Дридзе, стилистика декодирования И.В.Арнольд, прагмалингвистические исследования [Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В., 1985:15, Зернецкий П.В., 1988:87, Падучева Е.В., 1996:166, Сусов И.П., 1988:215, 178, 179, 180, 253], герменевтика [Богин Г.И., 1982:38, 1989:37, 1994:36, Арнольд И.В., 1998:10 Брандес МЛ, 1988:41, Гадамер Г.Г., 1988:56, 59, 60], соционика [ Аугустинавичюте А., 1998:19, 20, Панченко Т., Панченко А., 1993:169].

Коммуникативная лингводидактика и аналитическая психологическая связываются в настоящем исследовании общей для них категорией языкового опыта, уже - категорией герменевтического опыта, опыта понимания, возникающего, развивающегося в коммуникативно-познавательной деятельности и предполагающего интуитивное, индивидуальное, психологическое познание текста, в котором "снимается интерферирующее влияние языка, влияние как внутриязыковое, так и межъязыковое, на систему психологических образов обучаемых" [Мурзин Л.Н., Смепок И.Н., 149:111-112].

Из категориального аппарата лингвосемиосоциопсихологической теории в методологическую базу исследования входят следующие понятия и категории: общение как коммуникативно-познавательный процесс, текстовая деятельность, в нашей работе выступающая в структуре коммуникативно-познавательной деятельности как самостоятельная (с собственным мотивом, предметом и продуктом); реципиент (интерпретатор), являющийся субъектом текстовой деятельности; семиотические умения и навыки; толкование знака как фигуры сознания, квазиобъекта, задающего программу деятельности истолкователю.

Значимость стилистики декодирования для предпринятого исследования определяется открытой ею возможностью соединения герменевтического и информационного подходов к тексту, где текст рассматривается как сообщение, отправляемое по информационным каналам от источника к получателю информации. Источником информации является реальная действительность, получателем - социальная действительность, информация шифруется в языковых знаках.

Прагмалингвистические исследования составляют лингвистическую базу исследования. Использование языковых знаков в коммуникативной, речевой и текстовой деятельности, связь структур дискурса со структурами сознания и структур сознания и структур дискурса со структурами деятельности являются основообразующими идеями предлагаемой работы. Прагматическое значение языкового знака [Арутюнова Н.Д., 1988:14, Никитин М.И., 1988:152, Новиков Л.А., 1982:160], пропозициональные установки [Булыгина Т.В., Шмелев А.Д.,1989:42, 1997:43, Падучева Е.В., 1996:166, Шатуновский И.Б., 1989:240, 125] как языковое и текстовое отражение интенций личности выполняют в исследовании роль операционных единиц.

Герменевтический аспект исследования представлен следующими базовыми понятиями: понимание как разноаспектное понятие (процесс, результат, способность), процесс понимания, рефлексия как методология понимания, герменевтическая исследовательская процедура, единицы работы с текстом при развертывании читательской рефлексии; герменевтический опыт.

Из методов лингвистического эксперимента, метода корреляционного анализа, комментирования, моделирования и других основным методом диссертационного исследования является метод моделирования. В качестве объекта моделирования выступают "процедуры, ведущие ученого (в нашем случае обучаемого - Л.К.) к обнаружению того или иного языкового явления. Эти модели имитируют исследовательскую деятельность" [Апресян Ю.Д., 1966, 6:78]. Разрабатываемая в исследовании модель относится к семантическим моделям речевой деятельности, которые "имитируют способность носителей языка понимать и строить осмысленные предложения" [Апресян Ю.Д., 1966, 6:106], способность же понимать получает свое развитие в герменевтической деятельности. Таким образом, объектом моделирования выступает герменевтическая исследовательская процедура, ведущая истолкователя (русскую языковую личность) к обнаружению соционического кода текста сообщения, и через него к соционическим свойствам языковой личности автора сообщения. Кроме того, в работе используется информационный метод количественного и качественного анализа [Гриценко В.И., Каныгин Ю.М., Михалевич В.С, 1986:68], примененный к языковым знакам, а также индукция и дедукция как всеобщие формы научной методологии .

Материалом исследования служат стихотворные тексты (М.Цветаевой, О.Мандельштама, А.Ахматовой, Н.Гумилева и Б.Пастернака). Выбор материала исследования обосновывается, во-первых, их принадлежностью к художественному жанру: "герменевтическая исследовательская процедура применяется отнюдь не только к художественным текстам, а к любым знаковым построениям. Однако "учебным полигоном" для создания соответствующих умений остается все же художественный текст" [Богин Г.И., 1980:39]. Во-вторых: "язык лирики во многих структурных отношениях ближе к разговорному. в лирике происходит всего лишь сдвиг интерпретации: побочные, фоновые компоненты семантики эгоцентрических элементов - такие как присутствие говорящего, наблюдаемость - становятся основными" [Падучева Е.В., 1996, 166:209]. Обязательность присутствия

12 лирического героя, наиболее непосредственное (в сравнении с другими жанрами художественной литературы) самовыражение и выражение в тексте индивидуального опыта переживания, понимания, оценки различных ситуаций действительности предполагают такую же обязательную контекстуальную информацию соционического характера, в то время как в прозаических жанрах с системой выражения авторского «я» (автор, герой-рассказчик, повествователь, «любимый герой») для декодирования такой информации необходим учет этой системы и, возможно, иной герменевтической процедуры. В-третьих, высокая культурная, художественная и языковая ценность текстов означает наличие в них и дидактического потенциала - способности выступать в качестве текстов-образцов коммуникативной и языковой компетенции. Персоналии были избраны на основе принадлежности их к одной культурно-исторической эпохе, а отбор текстов каждого из поэтов производился с учетом хронологии творчества - были взяты тексты из сборников* отражающих основные этапы творчества поэтов с целью выявления наиболее типичных для автора способов кодирования информации текста сообщения.

Теоретическая значимость работы заключается в обосновании и разработке системы приемов, актуализирующихся через герменевтическую деятельность языковой личности в русском языке - лингвосоционической методологии. Впервые устанавливается, что тип коммуникативного взаимодействия истолкователя с текстом зависит: во-первых, от соционического типа сознания; во-вторых, дискурса личности; в третьих, интенсиональных контекстов дискурса и типов связей между ними.

Практическую значимость исследования определяет возможность использования методики, материалов и выводов исследования в прикладных целях, например, в учебном процессе при чтении курсов по прагматике, культуре речи, стилистике, в лингвистическом анализе художественного текста. Кроме того, материал диссертации может стать основой для спецкурса по психологии речевого общения.

Научную новизну представляемого исследования составляют: лингвосоционическая методология овладения русским языком русской языковой личностью, разработанная в рамках герменевтического подхода, который в отечественной лингводидактике является мало оснащенным методиками истолкования [Арнольд И.В., 1998:10]; использование данных соционики, разработавшей информационные модели восприятия человеком мира, основная задача которых фильтрация и ограничение сигналов, идущих извне; выявленные соответствия типов и классов пропозициональных установок (как прагматических единиц в системе русского языка) соционическим типам языковой личности и закономерности их сочетания в художественном тексте.

Объектом исследования является языковая личность как информационная система, обмен со средой которой осуществляется в процессе семиотической деятельности (производство и декодирование сообщений).

Предметом исследования является прагматический уровень языковой личности и те особенности обмена информацией, которые обусловлены психологическим типом личности, типом информационной модели сознания.

Целью исследования является изучение детерминированного поведения знаков в реальных процессах коммуникации.

Цель исследования достигается в процессе решения следующих задач:

1) выявления типов языковых знаков, способных отражать соционические особенности сознания автора текста сообщения;

2) определения типов детерминационных цепочек, соотносящихся с соционическими свойствами личности, ее типом;

3) разработки герменевтической соционической процедуры, ведущей истолкователя к обнаружению соционических свойств языковой личности;

4) вписывания лингвосоционической методологии в существующую теорию и практику обучения русскому языку

Положения, выносимые на защиту:

1. Текстовая деятельность языковой личности является средством согласования человека как природной самобытной системы, наделенной архетипической структурой сознания, с его социальной ролью.

2. Текст является языковым сообщением о соционических свойствах его автора и информирует декодирующего о соционической норме в ее психологическом, языковом и информационном аспектах.

3. Герменевтическая текстовая деятельность позволяет языковой личности смоделировать языковую ситуацию как парадигму, объединяющую тексты со сходным соционическим кодом, что представляет языковую ситуацию как антропоцентрическую модель.

4. Языковая система предоставляет языковой личности возможность индивидуальной, соционической интерпретации ситуации действительности. Это осуществляется посредством использования особого типа языкового знака - пропозициональной установки. "Особостъ" пропозициональной установки заключается в том, что ее реальная информативность (значение, зафиксированное в словаре) управляет эффективной информативностью, которая превосходит реальную, при этом смысловой разницей является информация о соционических свойствах языковой личности.

5. В процессе герменевтической текстовой деятельности происходит интеграция лингвистических знаний, знаний системных свойств языка в реальный коммуникативный опыт обучаемого, что влечет за собой формирование лингвокогнитивной герменевтической соционической компетенции как связующего между коммуникативной, речевой и языковой вида компетенций, а также эффективное овладение русским языком.

Работа прошла апробацию на следующих научных семинарах и конференциях: Всероссийском научном семинаре "Человек - коммуникация -текст" (Барнаул, 1995, 1997), Межвузовской научно-практической конференции "Интерпретация художественного текста" (Бийск, 1997), Международной научной конференции "Культура и текст" (Барнаул, 1997), Международной научной конференции "Языковая ситуация в России конца

ХХ-го века" (Кемерово, 1998), научно-практической конференции "Лингвистика и школа" (Барнаул, 1999), региональной школы-семинара "Методика преподавания иностранного языка в ситуации культурной полифонии" (Барнаул, 2001).

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и пяти приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лингвосоционическая методология изучения языковой личности в русском языке"

Заключение

Результатом лингвосоционической методологии изучения русского языка русской языковой личностью стало выявление такого типа поведения языковых знаков в реальных процессах коммуникации, как детерминационное поведение. Детерминациошюе поведение языковых знаков обусловлено типом информационного метаболизма личности, или его психологическим типом.

Результатом исследования стало также создание лингвосоционического подхода к проблемам обучения русскому языку как родному, который позволяет дифференцировать характеристики языковой личности. Осуществление дифференциации опирается на созданную в исследовании методическую базу - совокупность методических средств лингвосоционической методологии.

Представление языковой личности в лингвосоционической методологии в качестве информационной системы позволило проследить детерминационную цепь, где начальным звеном является соционическое свойство языковой личности, проявляющееся в отборе и организации языковых знаков, с одной стороны, с другой стороны, поведение языковых знаков детерминировано закономерностями языковой системы.

Детерминированное языковое поведение знаков проявляется в моделях семантического управления одних языковых знаков другими.

Особую управляющую (детерминационную) функцию выполняет пропозициональная установка. Она управляет способом обозначения языкового знака, детерминируя актуализацию прагматического (оценочного) значения, которое классифицируется в зависимости от типа пропозициональной установки, которая, в свою очередь, характеризует способ освоения автором ситуации действительности.

Таких способов выделяется четыре: логический способ соответствует логико-предметному аспекту ситуации действительности; эмоциональному сопоставлен аспект состояния предметов и объектов ситуации действительности; сенсорный способ освоения предполагает ориентацию на восприятие пространственного аспекта, а интуитивный - временного.

Функцию управления на себя берет такой компонент семантического значения языкового знака как прагматическое значение. Прагматическое значение - это своеобразный остаток употребления языкового знака, его эффективная информативность, которая перекрывает реальную информативность, зафиксированную в толковом словаре, в лингвосоционической методологии она сигнализирует об особом типе коннотаций - соционической.

В состав языковых знаков в лингвосоционической методологии входят слово, предложение, текст и пропозициональная установка, которые в рамках текста формируют интенсиональный контекст - интерперсональный контекст, отражающий направленность сознания на определенный аспект ситуации действительности. Таких аспектов и соответствующих им интенсиональных контекстов выделяется четыре: логический (предметный), эмоционально-этический (энергетический), пространственный и временной.

Текст как языковой знак демонстрирует вторичную норму функционирования языка в интенсиональных контекстах, норму объективного характера. Вторичный и объективный характер обусловлен логической операцией импликации, позволяющей снизить неопределенность (многовариантность) течения герменевтического процесса, то есть повысить его детерминационные свойства.

При помощи приема шкалирования исследователь получает возможность по-другому моделировать языковую ситуацию: в виде совокупности текстов, распределенных по парадигмам, соответствующим той социальной функции, к выполнению которой они предназначены. Кроме того, прием шкалирования позволил описать лингвосоционическис способы кодирования сообщения. Таких кодов выделяется шестнадцать, в соответствии с соционической типологией личности.

Введение лингвосоционической методологии в обыденное языковое сознание возможно в качестве герменевтической программы индивидуализированного характера, через вписания ее в общий контекст обучения русскому языку как родному.

Необходимость организации практической деятельности с языковыми знаками, позволяющей овладеть линвгсоционической методологией изучения языковой личности обусловила создание методических средств: текстов-образцов и текстов-эталонов, а также словаря пропозициональных установок и лингвосоционического алгоритма декодирования. В ходе герменевтического процесса, целью которого является поиск протопонятия как зоны образования значений (информации), соответствующей ведущей функции личности, истолкователь использует эти средства: текст-эталон и текст-образец, которые ориентируют его в том, что является правильным, демонстрируют соционическую норму; используя словарь пропозициональных установок, истолкователь получает справочную информацию, информацию, необходимую для ответов на герменевтические вопросы.

Отрабатывая лингвосоционический алгоритм декодирования, истолкователь сам формирует вид лингвокогнитивной компетенции - лингвокогнитивной герменевтической соционической компетенции.

Результатом исследования стало определение соционических свойств языковых личностей авторов, чьи произведения послужили материалом работы: ведущим способом освоения действительности у М.Цветаевой явлется иррациональный экстравертный сенсорный способ, у О. Мандельштама - иррациональный интровертный интуитивный, у А.Ахматовой - рациональный интровертный этический, у Н.Гумилева -рациональный интровертный логический, у Б.Пастернака - иррациональный экстравертный интуитивный способ освоения действительности.

Лингвосоционическая методология ввела новые параметры в паспортизация дидактического материала.

Список научной литературыКомиссарова, Людмила Михайловна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абрамян Л.А. О философском смысле проблемы значения / Методологические проблемы анализа языка. Ереван: изд-во Ереванского ун-та, 1976. - С.97-98.

2. Абдулфанова А.А. Язык как средство формирования национального самосознания личности / Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: тез. докл. и сообщ. межд. науч. конф. Екатеринбург: изд-во УрГУ, 1995. - С.37-38.

3. Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка. -Л.: Наука, 1975.-256 с.

4. Актуальные проблемы прагм ал ингвистики: Тезисы докладов науч. конф. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1996. - 120 с.

5. Антомонов Ю.Г. Информатика и управление в биологических системах / Методологические проблемы кибернетики и информатики: материалы методолог, филос. семинара. - Киев: Наукова думка, 1986. С.152-154.

6. Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. М.: Просвещение, 1966. - 302 с.

7. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974. -364 с.

8. Апресян Ю.Д. Формальная модель языка и представление лексикографических знаний // Вопросы языкознания. 1990. - № 6. -С.123-140.

9. Арнольд И.В. Стилистика декодирования. Курс лекций. - Ленинград: ЛГПИ им. А.И.Герцена, 1974. 76 с.

10. Ю.Арнольд И.В. Перспективы развития стилистики / Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков: Межвуз. сб. науч. тр./ Под ред Л.Н.Шелонцевой. Омск: Изд-во Омского ГПУ, 1998.-С.З-10.

11. Н.Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. М.: Просвещение, 1990. - 300 с.

12. Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13: Лингвистические проблемы референции. -М.: Радуга, 1982. С.15-35.

13. Арутюнова Н.Д. "Полагать" и "видеть" (к проблеме смешанных пропозициональных установок) f Логический анализ языка: проблемы интенсиональных контекстов: сб.науч.ст. М.: Наука, 1989. - С.8-28.

14. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. -М.: Наука, 1988.-341 с.

15. Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики. Вступит, статья. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.16: Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985. С.3-39.

16. Арутюнова Н.Д. Прагматика f Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1998. С. 389-390.

17. Арутюнова Н.Д. О стыде и совести / Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.54-79.

18. Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М.: Наука,1982. - 192 с.

19. Аугустинавичюте А. Соционика: введение. / Сост. Л.Филиппов. М,-СПб.: Издательство ACT, 1998. - 448 с.2 0. Аугустин а в и ч юте А. Соционика: Психотипы. Тесты. / Сост. Л.Филиппов. М.-СП6.: Издательство ACT, 1998. - 416 с.

20. Ахлибинский Б.В., Хрыленко Н.И. Теория качества в науке и практике: Методологический анализ. Ленинград: изд-во ЛГУ, 1989. - 200 с.

21. Ахматова А. Сочинения в двух томах. М.: Правда, 1990 .

22. Бабкин A.M. Слово в контексте и словаре / Современная русская лексикография. 1976. Ленинград: Наука, 1977. - С.3-36.

23. Балабан П.М., Захаров И.С. Обучение и развитие: общая основа двух явлений. М.: Наука, 1992. - 152 с.

24. Балашов Н.И. Проблема референтности в семиотике поэзии / Контекст. Литературно-теоретические исследования М.: Наука, 1984. - С.150-166.

25. Бгажноков Б.Х. Культура общения и семиозис / Этнознаковые функции культуры. -М.: Наука, 1991. -С.43-57.

26. Белл Р.Т. Социолингвистика. Цели, методы и проблемы. / Под ред. А.Д.Швейцера. М.: Международные отношения, 1980. - 320 с.

27. Блюменау Д.И. Проблема свертывания научной информации. Л.: Наука, 1982. - 148 с.

28. Бовтенко М.А. Теоретические основания лингвометодической оценки качества программного обеспечения обучения языку. Рукопись диссертации канд. филол. наук. Новосибирск, 1998. - 21 с.

29. Богданов B.B. Контекстуализация предложения / Предложение и текст: семантика, прагматика и синтаксис: межвуз. сб. ст. Л.: изд-во ЛГУ, 1988. - С.25-27.

30. Богин Г.И. Интенциональность как средство выведения к смысловым мирам / Понимание и интерпретация текста: сб. науч. трудов. -Тверь: изд-во ТГУ, 1994. С. 12-19.

31. Богин Г.И. Схемы действий читателя при понимании текста: Учеб. пособие. Калинин: изд-во КГУ, 1989. - 70 с.

32. Богин Г.И. Филологическая герменевтика: Учебное пособие. Калинин: изд-во КГУ, 1982. 86 с.

33. Богин Г.И. Современная лингводидактика: Учебное пособие. -Калинин: изд-во КГУ, 1980. 61 с.

34. Бодалев A.A. Психология личности. М.: изд-во МГУ, 1988. - 250 с.

35. Брандес М.П. Стиль и перевод. М.: Высшая школа, 1988. - 127с.

36. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Ментальные предикаты в аспекте аспекгологии / Логический анализ языка: проблемы интенсиональных контекстов. М.: Наука, 1989. - С.31-52.

37. Булыгина, Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). - М.: Языки русской культуры, 1997. -576 с.

38. Буслаев Ф.И. Преподавание отечественного языка: Учебное пособие. М.: Просвещение, 1992. - 512 с.

39. Васильев С.А. Синтез смысла при создан™ и понимании текста. -Киев: Наукова думка, 1988. 240 с.

40. Васильева А.Н. Основы кулыуры речи. М.: Русский язык, 1990. -247 с.47 .Величко Л.И. Работа с текстом на уроках русского языка: Пособие для учителя. М.: Просвещение, 1983. - 128 с.

41. Вербицкий А.А. Активное обучение в высшей школе: контекстный подход: метод, пособие. -М.: Высшая школа, 1991. 207 с.

42. Власенков А.И. Развивающее обучение русскому языку: (4-8 кл.). Пособие для учителей. М.: Просвещение, 1982. - 208 с.

43. Вольф Е.М. Эмоциональные состояния и их представление в языке / Логический анализ языка: проблемы интенсиональных контекстов. -М.: Наука, 1989. С.56-74.

44. Вопросы теории и методики преподавания русского языка в высшей и ср. школе: сб. науч. трудов. Тверь: изд-во ТГУ, 1991. - 152 с.

45. Выготский Л. С. Психология: Сборник. М.: Апрель-Пресс, 2000. -1007с.

46. Га дам ер Г.Г. Истина и метод. М.: Прогресс,1988. - 704 с.

47. Гак В.Г. Высказывание и ситуация / Проблемы структурной лингвистики. 1972. - М.: Наука, 1973. - С.349 - 373.

48. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. -М.: Наука, 1981. 139с.

49. Герменевтический анализ: Филологические аспекты понимания: Учебное пособие / Под общей ред. Н.В.Халиной. Барнаул: изд-во АГУ, 1998.-91с.

50. Герменевтика: история и современность (критические очерки). М.: Мысль, 1985. - 303 с.61 .Гетманова А.Д. Логика. М.: Новая школа, 1995. - 416 с.

51. Гладкий А.В., Мельчук И.А. Элементы математической лингвистики. М.: Наука, 1969. - 192 с.

52. Гладкий А.В. Синтаксические структуры естественного языка в автоматизированных системах общения. - М.: Наука, 1985. 144 с.

53. Голев Н.Д. Некоторые аспекты детерминации содержания языковых единиц / Детерминационный аспект функционирования значимых единиц языка: языковые и неязыковые факторы: межвуз. сб. ст. -Барнаул: изд-во АТУ, 1993. С. 14-28.

54. Горел и ко ва М.И., Магомедова Д.М. Лингвистический анализ художественного текста. М.: Русский язык, 1989. - 152 с.

55. Грабска М. Потенциальный словарь учащихся. Принципы его описания и классификации / Vocabulum et vocabularium: сб. науч. трудов по лексикографии / Под ред. В.В.Дубичинского. Харьков, 1995. - Вып.2. - С.16-26.

56. Гриценко В.И., Каныгин Ю.М., Михалевич B.C. Основные черты информатики / Методологические проблемы кибернетики и информатики: материалы методолог, фил ос. семинара. Киев: Наукова думка, 1986. - С.24-36.

57. Гуленко В.В., Тьпценко В.П. Юнг в школе: Соционика -межвозрастной педагогике: Учеб.-метод, пособие. Новосибирск: изд-во Новосибирского ун-та, 1998. - 268 с.

58. Гумилев Н. Избранное. М.: Просвещение, 1990. - 383 с.

59. Гусев С.С., Тульчинский И.В. Проблема понимания в философии. Философско-гносеологический анализ. М.: Политиздат, 1985. -192с.

60. Дейк ван Т.А. Язык. Познание. Комммуникация. М.: Прогресс, 1988.-310с.

61. Дейкина А.Д. Новожилова Ф.А. Тексты-миниатюры на уроках русского языка: пособие для учителя. М.: Наука, 1998. - 144 с.

62. Дикая Л. Необходимо ли учитывать индивидуальные стили саморегуляции психофизиологического состояния учащегося в процессе его обучения? / Когнитивное обучение: Современное состояние и перспективы. М.: изд-во института психологии РАН, 1997. - С.222-236.

63. Доблаев Л.П. Смысловая структура учебного текста и проблемы его понимания. М.: Педагогика, 1982. - 176 с.

64. Добровольская В.В. Гибкая модель обучения и перспективы оптимизации учебного процесса / Лингводидактические аспекты описания языка и гибкая модель обучения. Проблемы и перспективы: сб. статей. М.: изд-во МГУ, 1997. - С. 186-189.

65. Донская Т.К. Развивающая функция учебных текстов / Теория и практика создания коммуникативно ориентированных индивидуализированных учебников русского языка: Тез. докл. и сообщ. междунар. конф. Таллин: изд-во Тартусского ун-та, 1988.-С. 310

66. Доснон О. Развитие креативности: креативность и обучение / Когнитивное обучение: Современное состояние и перспективы. М.: изд-во института психологии РАН, 1997. - С.66-67.

67. Дружинин В.Г. Диагностика общих познавательных способностей / Когнитивное обучение: Современное состояние и перспективы. М.: изд-во института психологии РАН, 1997. -С.57-61.

68. Дридзе Т.М Язык и социальная психология. Учеб. пособие / Под ред. проф. А.А.Леонтьева. М.: Высшая школа, 1980. - 224 с.

69. Дубининский B.B. Антиномии лексикографии. / Vocabulum et vocabularium: сб. науч. трудов по лексикографии / Под ред.

70. B.В.Дубичинского. -Вып.2. Харьков, 1995. -С.65-71.82 .Ерофеева Т.И. Социолект: стратификационное исследование: Автореф. дис. докт. филол. наук. СПб., 1995. - 50с.

71. Жеребило Т.В. От логико-грамматических принципов к когнитивной методике / Лингвистика и школа: Тезисы докладов Всероссийской научно-практической конференции / под ред. Ю.В.Трубниковой. - Барнаул: Изд-во АТУ, 2000. - С.9-11.

72. Жинкин Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи // Вопросы языкознания. 1964. - № 6. - С.5-10.

73. Жордан А. Новые модели обучения: прогресс по сравнению с конструктивизмом? // Перспективы: сравнительные исследования в области образования. 1996. - Том 25. - №1. - С. 11186.3алевская A.A. Понимание текста. Психолингвистический аспект.

74. Калинин: изд-во КГУ, 1988. 204с. 87.3ернецкий П.В. Лингвистические аспекты речевой деятельности / Языковое общение: процессы и единицы. - Калинин: изд-во КГУ, 1988. - С.36-41.

75. Зимняя И.А. Психологические аспекты обучения говорению на иностранном языке. М.: Наука, 1978. - 185 с.

76. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи: Автореф. дис. докт. филол. наук. Екатеринбург, 1999. - 52 с.

77. Каменская О.Л. Текст и коммуникация. М: Высшая школа, 1990. 152с.

78. Капинос В.И. Работа по развитию речи / Совершенствование методов обучения русскому языку: сб. статей. М.: Просвещение, 1981. - С. 35-42.

79. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. -264 с.

80. Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. М.: Наука, 1981. - 368 с.

81. Карташева Л. Определение индивидуального стиля обучаемого по содержательно-когнитивным компонентам деятельности / Когнитивное обучение: Современное состояние и перспективы. М.: изд-во института психологии РАН, 1997. - С.276

82. Касевич В.Б. Морфология. Семантика. Синтаксис. М.: Наука, 1988. -309с.

83. Кемеров В.Е. Сознание. Методология. Постиндустриальное общество. Интенциональность// Современный философский словарь. М,- Бишкек - Екатеринбург, 1996. - 608с.

84. Кеммель Г.А. О методических возможностях использования стихотворных примеров // Русский язык в школе. 1971. - № 3. - С.4-7.

85. Ким И.Е. К построению словаря рефлективной лексики / Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: тез. докл. и сообщ. межд. науч. конф. Екатеринбург: изд-во УрГУ, 1995. -С. 138-139.

86. Кпюканов И.Э. Единицы речевой деятельности и единицы речевого общения // Языковое общение: процессы и единицы. -Калинин: КГУ, 1988. С. 43-46.

87. Кпюканов И.Э. Динамика межкультурного общения: к построению нового концептуального аппарата: Автореф. дис. докт. филог. наук. Саратов: изд-во Саратовского госуниверситета, 1999. -52 с.

88. Когнитивное обучение: современное состояние и перспективы. -М.: изд-во института психологии РАН, 1997. 296с.

89. Козычева. Э.П. О влиянии разноуровневых свойств индивидуальности на обучение иноязычной диалогической речи (к постановке проблемы) / Человек как интегральная система: межвуз.сб. науч. тр. Пятигорск: изд-во Пятигорского пединститута, 1988. - С.131.

90. Кожин А.Н., Крылова O.A., Одинцов В.В. Функциональные типы русской речи. М.: Высшая школа, 1982. - 223 с.

91. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М: Наука, 1980. -149 с.

92. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. -М: Наука, 1984. 175 с.

93. Комлев Н.Г. Слово в речи: денотативные аспекты. М.: изд-во МГУ, 1992. -216 с.

94. Корнилов Ю. О различиях метакогниций учебной и профессиональной деятельности / Когнитивное обучение: Современное состояние и перспективы. М.: изд-во института психологии РАН, 1997. - С. 192 - 194.

95. Кочеткова Т.В. Языковая личность носителя элитарной речевой культуры: Автореф. дис. докт. филол. наук. Саратов, 1999. - 54 с.

96. Красных В.В. Некоторые аспекты психолингвистики текста / Лингвостилистические и лингводидактические проблемы коммуникации: сб. статей / под ред. А.И.Изотова, В.В.Красных. М.: МАЛП, 1996. -С.106-108.

97. Красных В.В. Структура коммуникации в свете лингвокогнитивного подхода (коммуникативный акт, дискурс, текст): автореф. дис. докт. филол. наук. М., 1999. - 51 с.

98. Краткий психологический словарь. Ростов н\Д: изд-во "Феникс", 1998. - 512 с.

99. Крысин Л.П. Владение языком: лингвистический и социокультурный аспекты / Язык культура - этнос: сб.ст. / под ред. С.А.Арутюнова. - М.: Наука, 1994. - С.66-78.

100. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. - М.: Наука, 1986.-156с.

101. Кузнецова Л.М. Об отборе дидактического материала для уроков русского языка И Русский язык в школе. 1985. - №3. - С.8-12.

102. Культура русской речи и эффективность общения. М.: Наука, 1986. - 440 с.

103. Кунцевич В.М. О неопределенности в современном естествознании и информатики I Методологические проблемы кибернетики и информатики: материалы методол. филос. семинара. -Киев: Наукова думка, 1986. С. 142-151.

104. Купалова А.Ю. Задачи совершенствования системы методов обучения русскому языку / Совершенствование методов обучения русскому языку: сб. статей. М.: Просвещение, 1981. - С. 5-13.

105. Леонтьев А.Н. Язык, речь, речевая деятельность. М.: Просвещение, 1969. - 214 с.

106. Лингвистические основы преподавания языка. - М.: Наука, 1983. 272 с.

107. Лингвистический анализ в школе и в вузе: Межвузовский сб. науч. трудов. Воронеж: изд-во Воронежского ун-та, 1983. - 160 с.

108. Лингводидактические аспекты описания языка и гибкая модель обучения. Проблемы и перспективы: сб. статей. М.: изд-во МГУ, 1997.-336 с.

109. Лингвостилистические и лингводидактические проблемы коммуникации: сб. статей. -М.: МАЛП, 1997. 120 с.

110. Логический анализ языка: проблемы интенсиональных контекстов. М.: Наука, 1989. - 286 с.

111. Лосева Л.М. Как строится текст: Пособие для учителей. - М.: Просвещение, 1980. 94 с.

112. Львов М.Р. Методы развития речи учащихся // Русский язык в школе. 1985. - №4. - С.42-48.

113. Львов М.Р. Основы теории речи: учеб. пособие. М.: Издательский центр "Академия", 2000. - 248 с.

114. Ляпон М.В. Оценочная ситуация и словесное моделирование / Язык и личность: сб. науч. ст. / под ред. Ю.Н.Караулова. М.: Наука, 1989. - С.24-33.

115. Мандельштам О.Э. Сочинения. В 2-ух т. Т.1. Стихотворения. - М.: Художественная литература, 1990. 638 с.

116. Маркелова Т.В. Семантика оценки и средства ее выражения в русском языке: Автореф. дис. докт. филол. наук М.: Московский педагогический ун-т, 1996. - 53 с.

117. Маркус С. Теретико-множественноые модели языков. М.: Наука, 1970. - 332 с.

118. Матханова И.П. Функции предикативов эмоционального состояния: потенциал и реализация / Языковая личность: проблема выбора и интерпретации знаков в тексте: межвузовский сб. науч. тр. -Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1994. С.47-48.

119. Матханова И.П., Трипольская Т.А. Интерпретационный компонент в языке и творческая активность говорящего / Языковая личность: проблема выбора и интерпретации знаков в тексте: межвузовский сб. науч. тр. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1994. -С.117-118.

120. Матгошкин А.М. Проблемные ситуации в мышлении и обучении. -М.: Педагогика, 1972. 168 с.

121. Махмутов М.И. организация проблемного обучения в школе. Книга для учителей. М.: Просвещение, 1977. - 240 с.

122. Мегедь В., Овчаров А. Характеры и отношения. М.: Дрофа, 2002. - С.90-102.

123. Мелюхин С.Г. Материя // Философский энциклопедический словарь. -М.: Советская энциклопедия, 1989. С. 349-350.

124. Методика развития речи на уроках русского языка: Кн.для учителя / Под ред. Т.А.Ладыженской. М.: Просвещение, 1991. - 240 с.

125. Методологические проблемы языкознания. Киев: Наукова думка, 1988.-216 с.

126. Методологическое сознание в современной науке. Киев: Наукова думка, 1989. - 336 с.

127. Методология в сфере теории и практики. Новосибирск: Наука, 1988.-306 с.

128. Минский М. Фреймы для представления знаний. М.: Энергия, 1979.- 151 с.

129. Миронова H.H. Оценочный дискурс: проблемы семантического анализа // Изв. РАН. СЛЯ. М. 1997 - т. 56. - № 4. - С.52-59.

130. Моделирование языковой деятельности в интеллектуальных системах: сб. статей / под ред. А.Е.Кибрика. М.: Наука, 1987. - 279 с.

131. Моль А. Социодинамика культуры. М.: Прогресс, 1973. - 406 с.

132. Морковкин В.В. Об объеме и содержании понятия «теоретическая лексикография» // Вопросы языкознания. 1987. -№6. - С.33-43.

133. Мурзин Л.Н. Антропологическая ниша в языковой науке / Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: тез. докл. и сообщ. межд. науч. конф. Екатеринбург: изд-во УрГУ, 1995. - С.11-12.

134. Мурзин Л.Н., Сменок И.Н. Как обучать языку? (об основах лингводидактики). Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1994. - 136 с.

135. Мурзин Л.Н., Штерн A.C. Текст и его восприятие. Свердловск: изд-во Уральского ун-та, 1991. - 172 с.

136. Напольнова Т.В. Активизация мыслительной деятельности учащегося на уроках русского языка: Пособие для учителя. М.: Просвещение, 1983. - 111 с.

137. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. М.: Высшая школа, 1988. - 168 с.

138. Никитина Е.И. Связный текст на уроках русского языка (из опыта учителя). М.: Просвещение, 1966. -328 с.

139. Никитина Е.И. Русская речь. Учебное пособие по развитию связной речи для 5-7 кл. общеобразоват. учреждений / Науч. ред. В.В.Бабайцева. М.: Просвещение, 1996. - 191 с.

140. Никитина С.Е. Языковое сознание и самосознание личности в народной культуре / Язык и личность: сб. науч. статей / под ред. Ю-Н Караулова. -М.: Наука, 1989. С.34 -40.

141. Никольский Л.Б. Синхронная социолингвистика. М.: Наука, 1976. - 168 с.

142. Никонов В.М. Лингвопрагматика и языковая дидактика: теория и практика / Современные прагмалингвистические исследования романских, германских и русского языков: сб. науч. статей. -Воронеж: изд-во Воронежского гос. ун-та, 1996. С. 119-124.

143. Новиков А.И. Семантика текста и его формализация. М.: Наука, 1983. - 215 с.

144. Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ. М.: Русский язык, 1988. - 304 с.

145. Новиков Л.А. Семантика русского языка. М.: Высшая школа, 1982. - 272 с.

146. Новикова Т.Ф. Пути и формы работы с текстом на уроке русского языка / Лингводидактические основы работы над текстом:сборник науч. статей. Курск: изд-во Курского пед. ун-та, 1997. -С.14-15.

147. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. - 501 с.

148. Одинцов В.В. Стилистика текста. М.: Наука, 1980. - 263 с.

149. Озерская В.П. О лингвистической содержательности и воспитательной ценности примеров // Русский язык в школе. 1980. - №4. - С.37-43.

150. Острикова Т. А. Дидактический материал как средство обучения / Вестник Хакасского университета им. Н.Ф.Катанова. Выпуск 1. Серия: Языкознание. Абакан: Издательство Хакасского университета, 2000. - С. 144-152.

151. Падучева Е.В. Семантические исследования (семантика времени и вида в русском языке; семантика нарратива). М.: Языки русской культуры, 1996. - 464 с.

152. Панкратьев В.Ф. Система гносеологии. М.: Наука, 1993. - 306с.

153. Панова Л.Г. Пространство в поэтическом мире О.Мандельштама / Логический анализ языка: Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.429- 440.

154. Панченко Т., Панченко А. Модули совершенства, гармонии, здоровья и успеха. Барнаул, 1993. - 74 с.

155. Парти Б. Грамматика Монтегю, мысленные представления и реальность / Семиотика. М.: Радуга, 1983. - С.285-305.

156. Пастернак Б. Собрание сочинений в 5-ти т. М.: Худож. литература, 1989.

157. Пахнова Т.М. Текст как основа создания на уроках русского языка развивающей речевой среды // Русский язык в школе. 2000. -№4.-С.4-11.

158. Педагогика самоопределения и проблемный поиск свободы. -Барнаул, АКИПКРО, 1997. 130 с.

159. Петров В.В. Философские аспекты референции / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13: Лингвистические проблемы референции. -М.: Прогресс, 1985. С.409-413.

160. Петрова И.А. Некоторые аспекты теории и использования различения языка и речи / Функционирование языка и норма: межвуз. сб. науч. трудов. Горький: ГГПИ им. М.Горького, 1986. - С.93-101.

161. Попов А. А. Педагогика и тыоторство в пространстве трансцедентной реальности (обоснование места возникновения открытого образования) / Педагогика самоопределения и гуманитарные практики: вып.1. Барнаул: изд-во АКИПКРО, 1999. -С.21-34.

162. Попов С.А. Основные проблемы лингвистики текста (на материале нем. лингвистики двух последних десятилетий) / Язык и дискурс: когнитивные и коммуникативные аспекты. Тверь: изд-во ТГУ, 1997. - С.75-80.

163. Прагматика и типология коммуникативных единиц языка: сб. науч. трудов. Днепропетровск: изд-во ДГУ, 1989. - 136 с.

164. Прагматические и текстовые характеристики предикативных и коммуникативных единиц: сб. науч. трудов. Краснодар: изд-во Куб. гос. ун-та, 1987. - 118с.

165. Предложение и текст: семантика, прагматика и синтаксис: межвуз. сб. ст. Л.: изд-во ЛГУ, 1988. - 167 с.

166. Проблемы методологии педагогики и методики исследований. / Под ред. М.А.Данилова и Н.И. Болдырева. М.: Педагогика, 1971. -352 с.

167. Программно-методические материалы: Русский язык. 10-11 классы. М.: Дрофа, 2001. - 192 с.

168. Психодидактика высшего и среднего образования: тез. второй Всероссийской науч.-практ. конф. Барнаул: изд-во БГПУ, 1998. -316 с.

169. Психология и педагогика: Учебное пособие для вузов. М.: Центр, 1999. - 256 с.

170. Психология личности в трудах отечественных психологов / Под общ. ред. Л.В.Куликова. СПб.: Питер, 2001. - 480 с.

171. Равен Д. Педагогическое тестирование: проблемы, заблуждения, перспективы. М.: Когито-Центр, 1999. - 144 с.

172. Развитие речи: теория и практика обучения: кн. для учителя. - М.: Просвещение, 1991. 342 с.

173. Рождественский Ю.В. Лекции по общему языкознанию. М.: Наука, 1990.-С.298-300.

174. Рожкова Г.И. Основы преподавания русского языка в ретроспективном прочтении и перспективе / Лингводидактические аспекты описания языка и гибкая модель обучения. Проблемы и перспективы: сб. статей. М.: изд-во МГУ, 1997. - 336 с.

175. Рубакин H.A. Психология читателя и книги. М.: Книга, 1977. 264 с.

176. Рузавин Г.И. Проблема понимания и герменевтика. / Герменевтика: история и современность (критические очерки). М.: Мысль, 1985. - С.163-175.

177. Русская глагольная лексика: денотативное пространство. -Екатеринбург: изд-во УрГУ, 1999. 460 с.

179. Рябцева Н.К. Этические знания и их «предметное» воплощение / Логический анализ языка: Языки этики. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 178-184.

180. Седов К.Ф. Коммуникативные стратегии дискурсивного поведения и становления языковой личности / Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты: сб. науч. трудов. -Волгоград: Перемена, 1998. с. 12-14.

181. Семенюк H.H. Норма / Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1998. - С. 337

182. Сидоров Е.Е. Основы системной концепции текста. Рукопись диссертации доктора филол. наук. Ташкент, 1986. - 420 с.

183. Систем по-кибернетические аспекты познания. Рига: Зинатне, 1985.-324 с.

184. Славин A.B. Наглядный образ в структуре познания. М: Политиздат, 1971. -271 с.

185. Словарь русского языка: В 4-ех т. / Под ред. А.П.Евгеньевой. -М.: Русский язык, 1981 -1984.

186. Снитко Т.Н. Языковая личность как методологическая проблема / Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: тез. докл. и сообщ. межд. науч. конф. Екатеринбург: изд-во УрГУ, 1995. - С.36-37.

187. Современная ситуация и подготовка учителя русского языка в педвузе: тез.докл.уч.межвуз.научно-пракг.конф. М.: МГЛУ, 1997. -56с.

188. Современная текстология: теория и практика. М.: Наследие, 1997. - 200 с.

189. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика. М.: Высшая школа, 1991.-182 с.

191. Совершенствование методов обучения русскому языку: сб. статей. -М.: Просвещение, 1981. 160 с.

192. Совершенствование стиля связной речи учащихся на уроках русского языка и литературы: межвуз. сб. науч. трудов. М.: МОПИ им. Н.К.Крупской, 1990. - 187 с.

193. Сорокин Н. А. Дидактика. Учебное пособие для пед. ин-тов. М.: Просвещение, 1974. - 222 с.

194. Спиркин А.Г., Юдин Э.Г., Ярошевский М.Г. Методология // Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989. - С.359-360.

195. Степанов Г.В. Типология языковых ситуаций и языковых состояний в странах. М.: Наука, 1976. - 224 с.

196. Стивенсон Ч. Эмогивное значение / Новое в зарубежной лингвистике. Вып 16.: Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985.-С.141-150.

197. Стилистика и прагматика: тез. докл. науч. конф. Пермь: изд-во Пермского ун-та, 1997. - 163 с.

198. Стогний А.А., Глазунов Н.М. Интеграция знаний в системах баз данных / Методологические проблемы кибернетики и информатики: материалы методол. филос. семинара. Киев: Наукова думка, 1986. -С. 39-57.

199. Стоуне Э. Психопедагогика. Психологическая теория и практика обучения / под ред. Н.Ф.Талызиной. М.: Педагогика, 1984. - 472 с.

200. Сусов И.П. Деятельность, сознание, дискурс и языковая система / Языковое общение: процессы и единицы, сб статей. Калинин: изд-во КГУ, 1988. - С.7-13.

201. Сухих С.А. Структура коммуникантов в общении / Языковое общение: процессы и единицы: сб. статей. Калинин: изд-во КГУ, 1988. - С.22-29.

202. Сухих С.А. Черты языковой личности / Коммуникативно-функциональный аспект языковых единиц: сб. науч. трудов. Тверь, изд-во ТГУ, 1993. - С.85-90.

203. Тарасова И.П. Структура личности коммуниканта и речевое воздействие // Вопросы языкознания. 1993. - №5. - С. 13-18.

204. Текст как объект лингвистического и психолого-педагогического исследования: тез. довел, науч.-теорет.конф. Пермь: изд-во Пермского гос. ун-та, 1982. - 98с.

205. Теория и практика создания коммуникативно-ориентированных индивидуализированных учебников русского языка: тез. докл. и сообщ. междунар. конф. Таллин: изд-во Тартусского университета, 1988.-287 с.

206. Тер-Авакян С.Г. Лингвистические аспект проблемы референции / Прагматические и текстовые характеристики предикативных и коммуникативных единиц: сб. науч. трудов. Краснодар: изд-во Куб. гос. ун-та, 1987. - С. 64-69.

207. Тугушев Р.Х. Системная персонология: качественный и количественный анализ. Саратов: изд-во госуд. УНЦ "Колледж", 1998.-272 с.

208. Тураева З.Я. Лингвистика текста (Текст: структура и семантика) -М.: Просвещение, 1986. 127 с.

209. Урок русского языка на современном этапе (сборник статей из опыта работы). Пособие для учителей. М.: Просвещение, 1978. - 144 с.

210. Федоренко Л.П. Принципы обучения русскому языку: пособие для учителей. М.: Просвещение, 1973. - 160 с.

211. Федоренко Л.П. Закономерности усвоения родной речи: учебное пособие. М.: Просвещение, 1984. - 160с.

212. Фигуровский И.А. Синтаксис целого текста и ученические письменные работы М.: Государственное учебно-педагогическое издательство министерства просвещения РСФСР, 1961. - 171 с.

213. Холодная M., Гельфман Э., Демидова JI. О психологическом назначении школьного учебника / Когнитивное обучение: Современное состояние и перспективы: сб. статей. - М.: изд-во института психологии РАН, 1997.- С.153-156.

214. Цветаева М. Стихотворения и поэмы. Алма-Ата: Жалын, 1988. -400с.

215. Целищев В.В. Логическая истина и эмпиризм. Новосибирск: изд-во Наука, 1974. - 113 с.

216. Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности. М.: Наука, 1991. -214 с.

217. Черемисина Н.В. Семантика возможных миров и лексико-семантические акты М.: Наука, 1982. - 90 с.

218. Чугров C.B. Стереотипы в общественном сознании Японии / Япония: культура и общество в эпоху научно-технической революции. М.: Просвещение, 1985. - С. 112-126.

219. Шабес В.Я. Событие и текст. М.: Высшая школа, 1989 - 175 с.

220. Шанский Н.М. Русское языкознание и лингводидактика. М.: Русский язык, 1985. - 239 с.

221. Шанский Н.М., Махмудов Ш.А. Филологический анализ художественного текста. СПб.: Специальная литература, 1999. -319с.

223. Шатуновский И.Б. Пропозициональные установки: воля и желание / Логический анализ языка: проблемы интенсиональных контекстов. М.: Наука, 1989. - С. 155-183.

224. Шахнарович A.M., Юрьева Н.М. Психолингвистичеекий анализ семантики и грамматики (на материале онтогенеза речи). М.: Наука,1990. 168 с.

225. Шведова Н.Ю. Парадоксы словарной статьи / Национальная специфика языка и ее отражение в нормативном словаре: сб. статей / Отв. ред. Ю.Н.Караулов. М.: Наука, 1988. - С.6-11.

226. Швейцер А. Д. Современная социолингвистика: теория, проблемы, методы. -М.: Наука, 1977. 176 с.

227. Шеннон К. Работы по теории информации и кибернетики. М.: изд-во иностр. лит- ры, 1963. - 829 с.

228. Щербин В.К. О методологическом значении построения детализированной словарной типологии! Vocabulum et vocabularium: сб. науч. трудов по лексикографии / Под ред. В.В.Дубичинского. -Харьков, 1995. Вып.2. - С.9-16.

229. Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. М.: Наука, 1977. - 168 с.

230. Шмелева Т.В. Предложение и ситуация в синтаксической концепции Т.П.Ломтева // Филологические науки. 1983. - №3. - С.2-48.

231. Шпет Г.Г. Герменевтика и ее проблемы / Контекст. М.: Наука,1991.-С. 23-40.

232. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Прогресс, 1996. - 344 с.

233. Язык и дискурс: Когнитивные и коммуникативные аспекты: сб. науч. трудов / Отв.ред. И.П.Сусов. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1997. ? -84с.

234. Юнг К. Психологические типы. М.: "Университетская книга", 1996.-717 с.

235. Язык и личность: сб. науч. ст. / под ред. Ю.Н.Караулова. М.: Наука, 1989. - 216 с.

236. Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики: сб. обзоров. М.: Наука, 1984. - 222 с.

237. Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты: сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1998. - 234с.

238. Языковая личность: проблемы обозначения и понимания: тез. докл. науч. конф. Волгоград: Издательство Волгогр. пед. ун-та "Перемена", 1997. - 144с.

239. Языковая личность: проблема выбора и интерпретации знаков в тексте: межвуз. сборник научных трудов. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 1994. - 124 с.

240. Языковая номинация. Виды наименований. М.: Наука, 1977. -С.86-104.

241. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М.: Изд-во "Гнозис", 1994. - 344 с.

242. Ясницкий Ю.Г., Ясницкая И.А. Проблемы создания автоматического компьютерного словаря / Vocabulum et vocabularium: сб. науч. трудов по лексикографии / Под ред.

243. B.В.Дубичинского. Харьков, 1995. -Вып.2. - С. 62-65.

244. Сводная лингвосоционическая таблица

245. Характ ер функц ии Знач ок кода Тип автора по К.Юнг У Тип автора по А. Аугус тинав ичуте Ведущий аспект в освоении ситуации действительности Тип интенс иональ ного контек ста Базовая пропози циональ ная установ ка

246. Ра ци он ал Э Р. Мысли тельны й Логик Материальные объекты и субстанции Логико I факта ческий Думатььн ый И Ь Отношения между материальными объектами и субстанциями, логические системы Логико систем ный Думать

247. Э Е Эмоци ональн ый Этик Энергетическое и эмоциональное состояние объектов Эмоци ональн ый Напр., веселить ся

248. И Я Эмоциональные и энергетические взаимоотношения между объектами, этические системы Этичес кий Любить/ ненавид еть

249. И Т Координация и организация объектов во времени, исторические системы Предчув ствовать

250. Лингвосоционическая грамматика (законы сочетании интенций (пропозициональных установок)

251. Для рационализации ведущей функции восприятия необходима рациональная функция. Законы сочетания те же: экстравертная ведущая предполагает интровертную творческую, и наоборот.1. Код текста 1.s Е L Е L F т F т р R р R I s

252. N. L Е s I т F L Е R р т F s I R р

253. F р р R р R I s I s Е L Е L F т

254. Код испш \ R т т F s I R р L Е s I т F L Е1. Копателя

255. T д А 3 п п Д M с п к к 3 к р п1LFR 3 к Е п в ч р О д

256. Д т 3 А п п M д п с к к к 3 п р

258. A 3 т Д р п 3 к к к с п д M п п

259. ESPT о д ч р в п Е 3 к

260. А д т п р к 3 к к п с M д п п

261. RF д о р ч в п Е к 33 к р п т д А 3 п п д M с п к к

262. ETPS 4 р о д 3 к Е п вк 3 п р д т 3 А п п M д п с к к

263. M p ч д о к 3 Е п р

264. Д M п п А 3 т Д р п 3 к к к с п

265. FLIR E 3 к о д ч р в п

266. M д п п 3 А д т п р к 3 к к п с

267. TESP Е к 3 д о р ч в пс п к к 3 К р п т д А 3 п п д M

268. FRIL п в ч Р о д 3 к Еп с к к к 3 п р д т 3 А п п M д

269. TPSE п в р ч д о к 3 Ек к с п д M п п А 3 т д р п 3 к

270. FIES в п Е 3 к о д ч рк к п с M д п п 3 А д т п р к 3

271. Д дуальные отношения (группа 5а) А - активизация (группа 5а) 3 - зеркальные (группа 3) Т - тождественные (группа 1) М - миражные (группа 5а) ДЕ-деловые (группа 3) ПД - полудуальные отношения (группа 5а) РО - родственные (группа 2)

272. В первую группу «а» комфортных кодов входят следующие варианты:

273. Полудуальные интеркодовые отношения: почти тождественны дуальным, но сила суггестии несколько ниже. Пример: РЫК УТР8Е.

Язык является социокультурным феноменом, который человек образует в процессе своей жизнедеятельности. В настоящее время в языкознании и социолингвистике господствует концепция «несводимости» феномена языка к его кодифицированному варианту. Как следствие, более активно изучаются проблемы функционирования тех форм языка, которые считают «стилистически сниженными» - это просторечные, жаргонные, арготические языковые средства. К таким формам языка можно отнести и язык блогосферы.

Языковеды считают самой важной проблему определения того, что конкретно открывает в людях способность к взаимопониманию, каким образом накапливается база методов и приемов необходимые в процессе решения этой задачи. Перечисленные факты привели к тому, что понятие сленга, в частности языка блогосферы, относится к сфере прикладной лингвистики.

Р. О. Якобсон вполне обоснованно рассуждал о том, что языкознанию необходимо исследовать языковые процессы со всех сторон: современный, древний, мертвый. Современный Интернет - благодатное поле для исследования языковых процессов, так как виртуальный мир - это настоящий «плавильный котел», в котором происходит непрерывное развитие языка и его трансформация. Поэтому современные лингвистические исследования так часто включают в себя анализ языка блогосферы.

Прежде всего это связано с единым направлением лингвистики нашего времени, суть которого заключается в том, чтобы исследовать язык и его результат - речь, вместе с еще одним объектом исследования - языковой личностью. Таким образом, при изучении проблемы интернет-сленга языковеды не только рассматривают языковые особенности данного вида жаргона, но и выявляют особенности процесса формирования носителя языка.

Кроме того, в ходе изучения языка блогосферы есть возможность проследить процессы словообразования и изменения лексики, изучить процессы развития языка с точки зрения динамики.

Речь - это сверхсложный многоуровневый комплекс, основная функция которого заключается в установлении отношений между людьми и общностями, а, при более развитом его проявлении, создание культуры и социума в целом.

Самые необходимые направления речевого процесса: Предметно-содержательное;

Фактическое; Эмоциональное.

Перечисленные аспекты речи обладают разной ценностью. Таким образом, они формируют систему с определенной иерархией.

Самый высший уровень принадлежит предметно-содержательному направлению, которую, как правило, называют сообщением. В любом индивидуальном коммуникативном процессе участвуют сразу несколько вышеупомянутых направлений, но лишь один из них считается главенствующим. Исходя из наблюдений, можно сделать вывод о том, что коммуникативный процесс мотивируется необходимостью в обмене сообщениями между людьми. Данная мотивация считается фундаментом сформировавшегося и активно функционирующего речевого процесса30.

Эмоциональное и фактическое направления, наоборот, способны только быть внутри речевого процесса, притом по разной причине. Эмоциональное направление формируется лишь предметом сообщения, или же эмоционально- оценивающей его основой, в этом же случае данное направление становится носителем прямого вербального отражения31.

Понятие «языковой личности» - это лингвистический термин. Во-первых, это - характеристика носителя языка на основе анализа созданных им текстов в аспекте того, как именно использованы им системные средства языка для представления его восприятия окружающего мира и решения каких-либо задач. Во-вторых, «языковая личность» - это способ описания языковой способности личности, сведения о человеке, представляемые его письменным текстом.

Современная антропоцентрическая лингвистика ставит это понятие в центр своей деятельности. «Языковая личность» - это человек в речевой динамике, в его способности к совершению речевых поступков.

Термин «языковая личность» в лингвистику ввел В. В. Виноградов.

Развивая такие понятия, как «образ автора» и «художественный образ», ученый исследовал, каково в художественном произведении соотношение между «языковой личностью», художественным образом и образом автора. Первое описание конкретной языковой личности также было сделано В. В. Виноградовым (глава «Опыты риторического анализа» в сборнике «О языке художественной прозы»).

Анализ функциональных особенностей «некодифицированного» языка обычно проводят с точки зрения социально-лингвистических особенностей рассматриваемой языковой подсистемы, в нашем случае - сленга отечественной блогосферы.

Главная социально-лингвистическая особенность языка блогосферы - его принадлежность к так называемой «сетевой» культуре. Эта культура по своей сути - субкультура, то есть относительно самостоятельная часть общечеловеческой культуры.

Понятие субкультуры используют такие науки, как социология, антропология и культурология. Содержание этого понятия заключается в обозначении замкнутого сообщества или социальной группы, отличающегося от преобладающего большинства такими аспектами, как поведение, манеры, внешность, одежда, система ценностей, язык. Поэтому естественно, что у блогеров, как у представителей субкультурной среды, имеется свой собственный язык.

Множество форумов в сети Интернет, на которых происходит общение блогеров, имеют одну общую особенность: все они изобилуют специфическими, «жаргонными» словами и выражениями. Странные словечки и определения, англицизмы, неологизмы, непонятные сокращения и аббревиатуры - все это характерная черта блогосферы: «эпикфейл», «кэп», «бгг», «LOL», «ППКС» - все эти словосочетания обозначают различные степени эмоционального отношения блогеров к комментируемой теме.

Собственно, в этом нет ничего исключительного - любое интернет- сообщество, и даже любое сообщество по интересам, как правило, имеет свои, принадлежащие исключительно им жаргонные слова. Но, как правило, сленговые слова и словосочетания используются только и исключительно в «специальной» среде.

Но этого нельзя сказать о языке блогосферы - активные пользователи сети Интернет всех возрастов используют его не только на своих форумах и в кругу единомышленников, но пользуются им и в повседневной жизни, нередко вызывая раздражение у других участников общения, тех, кто «не в теме».

Современный период характеризуется определенными признаками в культурно-образовательной сфере: расширение образовательного пространства, прямые связи русской и западной культур, стремление к самореализации. Благодаря всем эти обстоятельствам у блогеров есть все возможности для создания и актуализации лексических единиц, связанных с английским языком, информационными технологиями, финансово-экономической деятельностью и т.п.

В современных общественных группах мы можем наблюдать феномен подвижной системы, в которую входят разнообразные субкультурные образования (профессиональные, территориальные, статусные и т.д.), причем у каждого есть собственная специфическая лексика, собственный сленг.

Характерная особенность современных субкультур - их открытость. Сейчас, как правило, для любого современного, образованного человека естественно принадлежать сразу к нескольким субкультурным сообществам - например, блогер, инженер-компьютерщик, бывший студент, автолюбитель, хоккейный болельщик и т.д. При этом каждый, кто когда-то вел блог в соцсетях, помнит и понимает жаргон блогеров.

Виртуальная языковая личность субъекта блог-дискурса включает в себя реальную языковую личность и обладает специальными коммуникативными компетенциями, обеспечивающими коммуникацию в виртуальной среде - она реализует себя в виртуальном дискурсе, формируя новый динамичный образ, обладающий высокой степенью свободы. Поведение виртуальной языковой личности характеризуется полиидентичностью, и структура ее самопрезентации включает такие компоненты как самохарактеризация и воздействие.

Языковая личность в процессе коммуникации сталкивается с проблемами самоидентификации. С одной стороны, это связано с противоречием между глобализацией общества, когда каждый участник коммуникативной ситуации взаимозаменяем и становится усредненным представителем массы, а с другой стороны, всплеском индивидуализма, стремлением к сохранению идентичности, индивидуализацией личностного начала, повышенным вниманием к собственному «Я».

Идентичность языковой личности является ключевым элементом субъективной реальности, формируется социальными процессами и поддерживается социальными отношениями.

Одна из четких и систематичных представлений о структуре языковой личности дано Ю.Н. Карауловым: Он выделяет три уровня, на которых рассматривается языковая личность:

На вербально-семантическом; На когнитивном; На мотивационном.

Вербально-семантический уровень - это рассмотрение слов и их значений. Когнитивный уровень - рассмотрение концептов. На самом высшем, мотивационном уровне рассматривается вопрос о цели, с которой автор текста использует слова и концепты, о главной мысли текста.

Такое представление о структуре языковой личности и методах лингвистического анализа уже не является чисто языковедческим, но находится на стыке психологи и лингвистики.

Мировоззрение является чисто философским понятием, но может быть рассмотрено и с языковедческой точки зрения, как особенность языковой личности, характеризуемая соединением ее когнитивного и прагматического уровня. Ценности человека, его картина мира, взаимодействуют с мотивами поведения и проявляются в тексте, продуцируемом личностью.

По определению Ю.Н.Караулова, языковая личность - это «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются:

а) степенью структурно-языковой сложности,
б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью».

Так особенности мировоззрения человека проявляют себя в особенностях порождаемого им текста.

Трактовка языковой личности - это не только языковедческий аспект психологии личности в целом, но полноценное представление личности, вмещающее в себя все аспекты - от психического и социального и до других компонентов, отраженных в языковом дискурсе.

Реализация языковой личности блогера, как личности виртуальной, происходит в условиях виртуального общения.

В виртуальной коммуникативной среде идентификация блогера подразумевает разделение его внешнего и внутреннего «Я». Языковая личность блогера в Интернете - это отчужденная репрезентация его реальной личности. Виртуальные образы субъектов подразумевают изменение социальной категоризации, национально-культурных, возрастных, социально-экономических и даже гендерных характеристик. Наиболее яркой иллюстрацией данной ситуации может служить история интернет-мема «крымчанка, дочь офицера». История этого мема такова: 9 марта 2014 года в ходе обсуждения ролика на YouTube по «украинской» тематике пользователь под псевдонимом «Дмитрий Какеготам» оставил комментарий, написанный в женском роде: «Поверьте!!! Я сама Крымчанка, живу тут 50 лет. Дочь офицера. Просто поверьте, - у нас не все так однозначно... Никто не хочет отделения!!!»

Выражение «крымчанка, дочь офицера» стало мемом и источником для различных шуток и пародий по адресу прозападных и проукраинских комментаторов.

Поведение личности в виртуальной среде строится по определенным стратегиям, которые реализуются на вербально-семантическом, когнитивном и мотивационном уровне.

В основном используются четыре вида коммуникативных стратегий: информационная; регулятивно-воздействующая; эмотивная; интерпретирующая.

В основе информационной коммуникативной стратегии блогинга лежит представление фактов и трансляция знаний автора блога и его читателей. Следовательно, диалог при такой стратегии подразумевает передачу фактологической информации. Для реализации информационно- аргументированной стратегии в журналистских блогах используются следующие формы: новость, сообщение, анонс, объявление, инструкция. Отличительной особенностью такого вида записей является информация, предоставленная без е? комментирования автором. Как правило, данный вид стратегии преобладает в блогах журналистов, которые лишены личных записей, либо в гибридных блогах (представитель СМИ вед?т личный блог, содержащий в себе признаки корпоративного).

Основная цель регулятивно-воздействующей стратегии - вызвать желаемые изменения в окружающей ситуации. Это происходит путем воздействия различной информацией на сознание подписчиков.

Основная цель при реализации эмотивной стратегии - выразить свои чувства, эмоции, оценки, коммуникативные интенции, предпочтения, настроения в отношении речевых проявлений адресата и коммуникативной ситуации в целом. Под интерпретирующей стратегией подразумевается определенная интерпретация событий, высказывания о событии, анализ, трактовка фактов, выражение мнения, суждения. Иными словами, интерпретирующая коммуникативная стратегия позволяет не только отражать события окружающей действительности, но и интерпретировать их в соответствии с системой ценностей автора.

Доминирующей в блогах является интерпретирующая коммуникативная стратегия. Однако, как правило, в своем чистом виде коммуникативные стратегии представлены редко. В блогосфере наблюдается использование нескольких стратегий одновременно. Поэтому после интерпретирующей чаще всего используется эмотивная стратегия, позволяющая добавить тексту дополнительную экспрессию и эмоциональность, что имеет особую значимость в блогах, где субъективность имеет большую роль. Информационная и регулятивно-воздействующая стратегии используются реже.