Л, И. Шестов — философия иррационализма и теоцентризма. Шестов, лев Духовные поиски писателей Серебряного века

Бердяев Николай

Основная идея философии Льва Шестова

Уже несколько раз на страницах “Пути” я писал о Льве Шестове. Но сейчас есть потребность по-иному сказать о нем и почтить его память. Лев Шестов был философом, который философствовал всем своим существом, для которого философия была не академической специальностью, а делом жизни и смерти. Он был однодум. И поразительна была его независимость от окружающих течений времени. Он искал Бога, искал освобождения человека от власти необходимости. И это было его личной проблемой. Философия его принадлежала к типу философии экзистенциальной, т. е. не объективировала процесса познания, не отрывала его от субъекта познания, связывала его с целостной судьбой человека. Экзистенциальная философия означает память об экзистенциальности философствующего субъекта, который вкладывает в свою философию экзистенциальный опыт. Этот тип философии предполагает, что тайна бытия постижима лишь в человеческом существовании. Для Льва Шестова человеческая трагедия, ужасы и страдания человеческой жизни, переживание безнадежности были источником философии. Не нужно преувеличивать новизны того, что сейчас называют экзистенциальной философией, благодаря некоторым течениям современной немецкой философии. Этот элемент был у всех подлинных и значительных философов. Спиноза философствовал геометрическим методом и его философия может производить впечатление холодной объективной философии. Но философское познание было для него делом спасения, и его amor Dei intellectualis совсем не принадлежит к объективным наукообразным истинам. Кстати, очень интересно было отношение Л. Шестова к Спинозе. Спиноза был его врагом, с которым он всю жизнь боролся, как с соблазном. Спиноза представитель человеческого разума, разрушитель откровения. И вместе с тем, Л. Шестов очень любил Спинозу, постоянно его вспоминал, часто его цитировал. В последние годы у Л. Шестова произошла очень значительная встреча с Киркегором. Он раньше никогда не читал его, знал лишь понаслышке, и не может быть и речи о влиянии на его мысль Киркегора. Когда он прочел его, то был глубоко взволнован, потрясен близостью Киркегора к основной теме его жизни. И он причислил Киркегора к своим героям. Его героями были Ницше, Достоевский, Лютер, Паскаль и герои Библии – Авраам, Иов, Исайя. Как и у Киркегора, тема философии Л. Шестова была религиозной, как и у Киркегора, главным врагом его был Гегель. Он шел от Ницше к Библии. И он все более и более обращался к библейскому откровению. Конфликт библейского откровения и греческой философии стал основной темой его размышлений.

Л. Шестов подчинял основной теме своей жизни все, что он думал, что говорил и писал. Он мог смотреть на мир, производить оценки мысли других исключительно изнутри своей темы, он все к ней относил и делил мир по отношению к этой теме. Он был потрясен этой темой. Как ее формулировать? Он был потрясен властью необходимости над человеческой жизнью, которая порождает ужасы жизни. Его интересовали не грубые формы необходимости, а формы утонченные. Власть неотвратимой необходимости была идеализирована философами, как разум и мораль, как самоочевидные и общеобязательные истины. Необходимость порождена познанием. Л. Шестов целиком захватывается той мыслью, что грехопадение связано с познанием, с познанием добра и зла. Человек перестал питаться от древа жизни и начал питаться от древа познания. И Л. Шестов борется против власти познания, подчиняющего человека закону, во имя освобождения жизни. Это есть страстный порыв раю, к вольной райской жизни. Но рай достигается через обострение конфликта, через дисгармонию и безнадежность. Л. Шестов в сущности совсем не против научного познания, не против разума в обыденной жизни. Не в этом была его проблема. Он против претензий науки и разума решать вопрос о Боге, об освобождении человека от трагического ужаса человеческой судьбы, когда разум и разумное познание хотят ограничить возможности. Бог есть прежде всего неограниченные возможности, это основное определение Бога. Бог не связан никакими необходимыми истинами. Человеческая личность есть жертва необходимых истин, закона разума и морали, жертва универсального и общеобязательного.

Царству необходимости, царству разума противостоит Бог. Бог ничем не связан, ничему не подчинен, для Бога все возможно. Тут Л. Шестов ставит проблему, которая беспокоила еще схоластическую средневековую философию. Подчинен ли Бог разуму, истине и добру, или истина и добро есть лишь то, что полагает Бог? Первая точка зрения идет от Платона, на ней стоял св. Фома Аквинат. Вторую точку зрения защищал Дунс Скот. Первая точка зрения связана с интеллектуализмом, вторая с волюнтаризмом. У Л. Шестова есть родство с Дунс Скотом, но он ставит проблему гораздо радикальнее. Если есть Бог, то раскрыты все возможности, то истины разума перестают быть неотвратимы и ужасы жизни победимы. Тут мы прикасаемся к самому главному в шестовской теме. С этим связана та глубокая потрясенность, которая характеризует всю мысль Шестова. Может ли Бог сделать так, чтобы бывшее стало небывшим? Это наиболее непонятно для разума. Очень легко было неверно понять Л. Шестова. Отравленный Сократ может быть воскрешен, в это верят христиане. Киркегору может быть возвращена невеста, Ницше может быть излечен от Ужасной болезни. Л. Шестов совсем не это хочет сказать. Бог может сделать так, что Сократ не был отравлен, Киркегор не лишился невесты, Ницше не заболел ужасной болезнью. Возможна абсолютная победа над той необходимостью, которую разумное познание налагает на прошлое. Л. Шестова мучила неотвратимость прошлого, мучил ужас однажды бывшего.

Все с той же темой о необходимой принуждающей истине связано и противопоставление Иерусалима и Афин, противопоставление Авраама и Иова Сократу и Аристотелю. Когда разум, открытый греческой философией, пытались соединить с откровением, то происходило отступничество от веры, а это всегда делало богословие. Бог Авраама, Исаака и Иакова подменялся Богом богословов и философов. Филон был первым предателем. Бог был подчинен разуму, необходимым, общеобязательным истинам. Тогда Авраам, герой веры, погиб. Л. Шестов очень близок Лютеру, лютеровскому спасению одной верой. Освобождение человека не может придти от него самого, а только от Бога. Бог – освободитель. Освобождает не разум, не мораль, не человеческая активность, а вера. Вера означает чудо для необходимых истин разума. Горы сдвигаются с места. Вера требует безумия. Это говорит уже апостол Павел. Вера утверждает конфликт, парадокс, как любил говорить Киркегор. Л. Шестов с большим радикализмом выразил подлинно существующую и вечную проблему. Парадоксальность мысли, ирония, к которой постоянно прибегал Л. Шестов в своей манере писать, мешали понимать его. Иногда его понимали как раз навыворот. Это случилось, например, с таким замечательным мыслителем, как Унамуно, который Л. Шестову очень сочувствовал.

Философская мысль Л. Шестова встречала огромное затруднение в своем выражении, и это породило много недоразумений. Трудность была в невыразимости словами того, что мыслил Л. Шестов об основной теме своей жизни, невыразимости главного. Он чаще прибегал к отрицательной форме выражения, и это более ему удавалось. Ясно было, против чего он ведет борьбу. Положительная же форма выражения была более затруднена. Человеческий язык слишком рационализован, слишком приспособлен к мысли, порожденной уже грехопадением – познанием добра и зла. Мысль Л. Шестова, направленная против общеобязательности, невольно сама принимала форму общеобязательности. И это давало легкое оружие в руки критики. Мы тут стоим перед очень глубокой и малоисследованной проблемой сообщаемости творческой мысли другому. Сообщаемо ли самое первичное и самое последнее или только вторичное и переходное? Эта проблема по-настоящему ставится экзистенциальной философией. Для нее это есть проблема перехода от “я” к “ты” в подлинном общении. Для философии, которая себя почитает рациональной, эта проблема не представляется беспокойной вследствие допущения универсального разума. Один и тот же универсальный разум делает возможным адекватную передачу мысли и познания от одного к другому. Но в действительности разум ступеней, разнокачествен и зависит от характера человеческого существования, от экзистенциального опыта. Воля определяет характер разума. Поэтому ставится вопрос о возможности передачи философской мысли не через рациональное понятие. Да и по-настоящему рациональные понятия не устанавливают сообщения от одного к другому. Л. Шестов прямо не интересовался этой проблемой и не писал о ней, он был весь поглощен отношением человека и Бога, а не отношением человека и человека. Но его философия очень остро ставит эту проблему, он сам становится проблемой философии. Противоречие его было в том, что он был философом, т.е. человеком мысли и познания, и познавал трагедию человеческого существования, отрицая познание. Он боролся против тирании разума, против власти познания, изгнавшего человека из рая, на территории самого познания, прибегая к орудиям самого разума. В этом трудность философии, которая хочет быть экзистенциальной. В обострении этой трудности я вижу заслугу Л. Шестова.

Л. Шестов боролся за личность, за индивидуально неповторимое против власти общего. Главным врагом его был Гегель и гегелевский универсальный дух. В этом он родственен Киркегору, родственен по теме Белинскому в его письмах к Боткину и особенно Достоевскому. В этой борьбе правда Л. Шестова. В этой борьбе против власти общеобязательного он был так радикален, что верное и спасительное для одного он считал не верным и не обязательным для другого. Он, в сущности, думал, что у каждого человека есть своя личная истина. Но этим ставилась все та же проблема сообщаемости. Возможно ли сообщение между людьми на почве истины откровения, или это сообщение возможно лишь на почве истин разума, приспособленных к обыденности, на почве того, что Л. Шестов вслед за Достоевским называл “всемством”?

До последних дней жизни Льва Шестова у него было горение мысли, взволнованность и напряженность. Он явил победу духа над немощью тела. Быть может лучшие его книги, “Киркегардт и экзистенциальная философия” и “Афины и Иерусалим, опыт религиозной философии”, написаны им в последний период его жизни, Сейчас не время критиковать философию моего старого друга Льва Шестова. Одно лишь хотел бы я сказать. Я очень сочувствую проблематике Льва Шестова и мне близок мотив его борьбы против власти “общего” над человеческой жизнью. Но я всегда расходился с ним в оценке познания, не в нем вижу я источник тяготеющей над нашей жизнью необходимости. Только экзистенциальная философия может объяснить, в чем тут дело. Книги Л. Шестова помогают дать ответ на основной вопрос человеческого существования, в них есть экзистенциальная значительность.

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке http://filosoff.org/ Приятного чтения!
http://lbuckshee.com/ Форум Бакши buckshee. Спорт, авто, финансы, недвижимость. Здоровый образ жизни.
http://petimer.ru/ Интернет магазин, сайт Интернет магазин одежды Интернет магазин обуви Интернет магазин
http://worksites.ru/ Разработка интернет магазинов. Создание корпоративных сайтов. Интеграция, Хостинг.
http://dostoevskiyfyodor.ru/ Приятного чтения!

Лев Шестов (псевдоним Льва Исааковича Шварцмана) (1866–1938) окончил юридический факультет Киевского университета. В молодости он прошел через увлечение левыми идеями, серьезно занимался проблемами экономического и социального положения российского пролетариата (этим вопросам была посвящена его диссертация). В дальнейшем (по крайней мере, уже в 90-е годы) Шестов уходит от всякой политики в мир литературной критики и философской эссеистики, и выбор этот оказался окончательным. Большая часть эмигрантского периода его жизни (в эмиграции - с 1919 года) прошла во Франции.

Уже в первой большой работе Шестова-литератора „Шекспир и его критик Брандес“ (1898) основные темы его творчества намечены вполне определенно: судьба отдельного, индивидуального человека в равнодушном и беспощадном мире природной и социальной необходимости; наука и „научное мировоззрение“, по существу оправдывающие и благословляющие полнейшую безысходность человеческого существования, лишающие жизнь даже трагического смысла. Критика разума вообще и философского умозрения в первую очередь становятся сутью и содержанием всего дальнейшего творчества Шестова. Во имя чего он сделал этот последовательный и радикальный выбор в пользу иррационализма? Что побудило этого тонкого мыслителя, безусловно наделенного даром „ясного мышления“ и столь же „ясного изложения“, тратить все свои духовные силы на бесконечную и непримиримую борьбу с философским разумом, фактически со всей метафизической традицией - от Платона до своего друга Э. Гуссерля?

Бердяев был склонен считать, что „основная идея“ Шестова заключалась в борьбе последнего „против власти общеобязательного“ и в отстаивании значения „личной истины“, которая есть у каждого человека. В общем плане это, конечно, так: экзистенциальный опыт („личная истина“) значил для Шестова неизмеримо больше любых универсальных истин. Но при таком взгляде позиция Шестова утрачивает своеобразие и, в сущности, мало чем отличается от позиции самого Бердяева, который с не меньшей энергией отстаивал значение духовного опыта личности. Однако на самом деле различие гораздо глубже. Шестов расходился с Бердяевым в самом важном для последнего метафизическом вопросе - вопросе о свободе. Для Шестова учение Бердяева о духовном преодолении необходимости и духовном же созидании „царства свободы“ - это не более чем обычный идеализм, причем идеализм как в философском, так и в житейском смысле, то есть нечто возвышенное, но не жизненное, не мощное („Николай Бердяев. Гнозис и экзистенциальная философия“). Бердяевскому „гнозису“ несотворенной свободы Шестов противопоставляет собственное ее понимание. „Вера есть свобода“, „свобода приходит не от знания, а от веры“… - подобные утверждения постоянно присутствуют в поздних произведениях Шестова.

Именно идея веры - свободы дает основание рассматривать Шестова как религиозного мыслителя. Критикуя любые попытки умозрительного отношения к Богу (философские и богословские в равной мере), Шестов противопоставляет им исключительно индивидуальный, жизненный (экзистенциальный) и, надо подчеркнуть, свободный путь веры. Вера у Шестова свободна потому, что это вера вопреки логике и наперекор ей, вопреки очевидности, вопреки судьбе. Но не только „внешняя“ необходимость природы или рацио чужда вере - свободе Шестова. Ничуть не в меньшей степени ей чужда вера в Промысел Божий, в Благодать, в возможность Божественной Любви к этому миру, где страдают и погибают дети, где убивают Сократа, где трагически не понимают Ницше и Кьеркегора (мыслителей, наиболее близких самому Шестову), где нет и не может быть правды.

Шестов искренне и глубоко критиковал „веру философов“ за ее философически-олимпийское спокойствие, нападал, с присущим ему литературным и интеллектуальным блеском, на знаменитую формулу Б. Спинозы: „Не смеяться, не плакать, не проклинать, а понимать“. Но и в собственных сочинениях Шестова речь идет о вере, отнюдь не чуждой философии и рождающейся из глубоко выстраданного, но и не менее глубоко продуманного понимания невозможности спасения человеческой свободы без идеи Бога. В своем радикальном иррационализме он продолжает твердо стоять на культурно-исторической и безусловно философской почве. Шестов никогда не уподоблял себя библейскому Иову (о вере которого писал ярко и проникновенно), так же как его философский „двойник“ Кьеркегор никогда не отождествлял себя с „рыцарем веры“ Авраамом. Экзистенциальный философ не пророчествует и не формулирует символ веры, не утверждает догматику. Он, даже отрицая разум, говорит о том, что считает истинным, - не больше, но и не меньше. Иррационализм Шестова не имел ничего общего с безумием, ни с обычным, ни со „священным“, и в нем бесспорно была логика, и не какая-то „своя“, особенная, а единственно возможная, универсальная логика человеческой мысли. Экзистенциальная философия, утверждал Шестов, начинается с трагедии, но это не исключает, а, напротив, предполагает напряженность мысли. Эта философия исходит из предположения (или надежды, если говорить более „экзистенциальным“ языком), „что неизвестное ничего общего с известным иметь не может, что даже известное не так уж известно, как это принято думать…“.

Представление о единой истории, о раз и навсегда случающихся событиях восторжествовало, по Шестову, в европейской мысли. Для него же единственный смысл истории заключается в том, что она может иметь „сослагательное наклонение“. Идея веры - свободы появляется в творчестве Шестова как единственно возможный „положительный“ ответ на вопрос о смысле человеческого существования. Он не мог рационально доказать, что „бывшее станет не бывшим“, что не будет убит Сократ, что иной окажется судьба Ницше и Кьеркегора, всех тех, чей жизненный удел опровергает любые попытки гармонизации мира, стремления представить его „лучшим из миров“. Но в то же время Шестов не считал, что подобное невозможно: фактическая данность истории и ее „разумное“ оправдание значили для него слишком мало.

Разоблачая рационализм в его претензиях на универсальность, Шестов „освобождал место вере“: только Бог может уже не в мысли, а в реальности „исправить“ историю, сделать бывшее небывшим. То, что абсурдно с точки зрения разума, возможно для Бога, утверждал Шестов. „Для Бога нет ничего невозможного“ - это самая заветная, самая глубокая, единственная, я готов сказать, мысль Киргегарда - а вместе с тем она есть то, что коренным образом отличает экзистенциальную философию от умозрительной». Но вера предполагает выход уже за пределы всякой философии, даже и экзистенциальной. Для Шестова экзистенциальная вера - это «вера в Абсурд», в то, что невозможное возможно, и, самое главное, в то, что Бог желает этого невозможного. Надо полагать, что на этом последнем рубеже должна была остановиться не признававшая никаких пределов мысль Шестова: здесь и он мог только верить и надеяться.

Существенную роль играли метафизические идеи в творчестве двух крупных русских историков-медиевистов: Г. П. Федотова и Л. П. Карсавина.

Философия иррационализма Льва Шестова

Лев Шестов - псевдоним Льва Исааковича ШварЦмана (1866- 1938). Как и многие другие известные мыслители России, он не принял Октябрьскую революцию и в 1919 ᴦ. эмигрировал в Европу.

Задачи философии. Задачу философии Шестов видел в том, чтобы ʼʼнаучить человека жить в неизвестностиʼʼ. Он считал, что человек более всего боится неизвестности и прячется от нее за различными догмами. По этой причине философия должна не успокаивать, а смущать людей. Она необходима человеку для того, чтобы найти ответы на ʼʼпроклятые вопросыʼʼ. Под таковыми имеются в виду вопросы смысла жизни, сущности смерти, бытия Бога и бытия с Богом, ʼʼв чем мое предназначение?ʼʼ, ʼʼкакова моя судьба?ʼʼ. В философии и литературе накопилось множество готовых ответов на такие вопросы. Но Шестов считал, что принятие любого определенного мировоззрения-ответа является ʼʼтемницей ищущего духаʼʼ. Любая система пытается объяснить мир так, чтобы в жизни стало все ясно и понятно. Шестов сомневался в пользе таких объяснений. Он считал, что не должна быть ничего ясного и понятного. Все необычайно загадочно и таинственно в мире.

Реальность непостижимого. Шестов выступал против традиционной философии. Существует только одна реальность - реальность непостижимого, абсурдного, иррационального, не вмещающегося в разум и знание, противоречащего им, восстающего против логики, против всего, что составляет привычный мир.
Размещено на реф.рф
Наш мир идеализиро-

Раздел VIII Русская философия

ван нами, а потому представления о нем ложны и обманчивы. Эти иллюзии кажутся нам прочными и устойчивыми. Но в любой момент может всплыть непредвиденная реальность. Поскольку созданная нами реальность является иллюзорной, то вновь возникшая реальность может привести к катастрофе привычную жизнь.

Мысли Шестова оказались пророческими: внезапно всплывшая реальность посткоммунистического мира на развалинах СССР оказалась для многих его бывших граждан настоящей трагедией.

Шестов отрицал истины разума. Он разочаровался в разуме, потому что тот не дает человеку примирения с действительностью и ничего не знает о такой вечной тайне, как смерть. Разум пытается успокоить человека, но лишь путем обмана, увода его от действительности. И тем не менее человек предпочитает ʼʼнадежностьʼʼ разума таинственной и парадоксальной свободе веры. Людям нужен не Бог, а гарантии. Кто в состоянии создать иллюзию этих гарантий, тот и станет для них Богом.

Поиски истины. Шестов считал, что вся история философии - это история искания истины. При этом тому или иному мыслителю мало просто обладать истиной, ему обязательно нужно, чтобы это была истина ʼʼдля всехʼʼ. При этом Шестов был уверен, что подлинная истина не выводима с помощью логики и, следовательно, противоположна истинам науки и человеческой морали.

Истина не принадлежит миру, она надмирна, сродни чуду и находится по ту сторону разума. Истина есть Боᴦ. Чудо и загадочность - основополагающие качества бытия, а всякое бытие уже является чудом. Шестов считает, что детей с детства неправильно учат, опровергая чудо: ʼʼЧто, к примеру, понимает современный человек в словах ʼʼестественное развитие мираʼʼ? Забудьте на одну минуту ʼʼшколуʼʼ, и сразу убедитесь, что развитие мира ужасно неестественно: естественно было бы, в случае если бы не было ничего - ни мира, ни развитияʼʼ.

Экзистенциальная философия Шестова. Экзистенциальную философию Шестов разработал в позднейший период своего творчества под влиянием работ С. Кьеркегора. В представлении Шестова жизнь - это творчество, непредсказуемость и свобода. Жизнь - это чудо, предоставляющее неограниченные возможности. ʼʼЖивоеʼʼ - это истинная, настоящая реальность, все, что противоположно покою.

Смерть имеет прямое отношение к человеческому существованию. Она необходима для ʼʼоживленияʼʼ жизни, потому что ʼʼчтоб был великий восторг, нужен великий ужасʼʼ. Одной из базовых черт индивидуального человеческого существования Шестов считал непостоянство, хотя оно и раздражает окружающих личность людей (в сущности, тоже являющихся непостоянными). При этом именно с ним связаны понятия

Тема 28 Черты русской философии конца ХК - середины XX в

подлинной жизни и свободы. Οʜᴎ позволяют человеку восставать против обыденности и крайне важно сти, допускают его творчество. Только в данном случае человек по-настоящему и начинается.

Творчество, по Шестову - это универсальная характеристика подлинного мира, прерывистость, скачок, в результате которого из ничего рождается небывалое, неизвестное. В творчестве существование человека предстает как начало, не имеющее конца.

Философия иррационализма Льва Шестова - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Философия иррационализма Льва Шестова" 2017, 2018.

Вопросы философии. 2016. № 1 1 .

В.Н. Порус

В статье обосновывается тезис о том, что иррационализм Л. Шестова является формой протеста против культуры, подчинившей индивидуальное существование рациональным схемам и равнодушной к человеческой трагедии. Философия Шестова - предупреждение о грозящей человечеству катастрофе, к которой ведет гипертрофия рационализма как культурной ценности.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: рационализм, иррационализм, свобода, культура, экзистенция.

ПОРУС Владимир Натанович ‒ доктор философских наук, ординарный профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», Москва.

Цитирование: Порус В.Н . О так называемом иррационализме Льва Шестова // Вопросы филосо фии. 2016. № 11.

Voprosy Filosofii . 2016. Vol . 11.

Vladimir N. Porus

In article the thesis that L. Shestov’s irrationalism is the form of the protest against the indifferent to human tragedy culture, which have subordinated individual existence to rational schemes, is proved. Philosophy of L. Shestov is a prevention of accident threatening to mankind to which the rationalism hypertrophy as a cultural value conducts.

KEYWORDS: rationalism, irrationalism, freedom, culture, existence.

PORUS Vladimir N. ‒ DSc in Philosophy, Professor in Ordinary of the National Research University ‒ Higher School of Economics, Moscow.

Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

Citation: Porus V.N. About So-Called Irrationalism of L. Schestov // Voprosy Filosofii. 2016. Vol. 1 1 .

Л. Шестов не противился, чтобы его называли «иррационалистом». Напротив, способствовал этому, останавливаясь на перекрестках, где его мысль пересекала «тренды» мировой философии словно для того, чтобы в очередной раз бросить «рационалистам» свой вызов. Надо сказать, вызов их не очень беспокоил. Искренность чувств, изящество стиля, оригинальность мысли - этого нельзя было не заметить у Шестова, но не слишком принималось в расчет, когда ставился вопрос о допуске его в сонм философов.

Действительно, отвергая претензии разума быть верховным судьей во всех делах человеческих, Шестов не занимался гносеологией . Он видел в современной ему теории познания лишь апологетику науки: «Действительно ли научное знание совершенно или, быть может, оно несовершенно и в силу этого должно уступить ныне занимаемое им почетное место иному знанию. Это, по-видимому, самый главный вопрос теории познания, и этого вопроса она никогда не ставит. Она хочет прославлять существующую науку, она была, есть и, верно, долго еще будет апологетикой…» [ Шестов 1996 II, 286 ] . Такие высказывания не были в чести у большинства философов тогда, как, впрочем, и сегодня. Неудивительно, что это ставило под сомнение право Шестова считаться «подлинным философом», следующим принципу «свободного искания истины» [Левицкий 1996, 387].

Но и Л.Н. Толстой, у которого был свой, отличный от «апологетов», повод быть недовольным Шестовым, философа в нем также не признал [Толстой 1934, 21]. Хотя ему были симпатичны выпады против самомнения ученых, однако «Великие кануны» он обозвал «пустословием» и «декадентством» [Булгаков 1989, 104], возможно, осерчав на упреки в своем двоемыслии. Л. Шестов не раз задирал писателя, позволяя себе «разоблачать» великого разоблачителя: «С одной стороны, в нем живет пророк… готовый сродниться с безумием, вызвать на смертный бой здравый смысл и пренебречь всеми радостями жизни. < … > С другой стороны - он судорожно держится за разум и учит людей надеяться, что религия есть как раз то, что помогает нам устраивать свою жизнь» [Шестов 1996 II , 349].

С.Н. Булгаков считал Шестова «своеобразным мыслителем», но не философом, поскольку тот пытался смотреть на философию «извне», критикуя ее с позиции «индивидуалистического восприятия мира и жизни» и не доверяя ее «универсалистским» обоснованиям или оправданиям действительности [Булгаков 1993, 522]. Н.А. Бердяев выражался более замысловато: «Будучи философом, он борется против философии… и хочет философствовать как “подпольный человек” Достоевского». По его словам, Шестов ‒ человек одной темы, «…которая владела им целиком и которую он вкладывал во все написанное им» [Бердяев 1990, 251], и эта тема религиозная.

Шестов и не спорил. Лютеровское « sola fide » он поставил в заголовок одной из своих работ, которую не без оснований считают ключом к его философии. Вера оттесняет и вытесняет разум, претендующий возвыситься над действительностью, забравшись на метафизические ходули. Какова эта вера? Бердяев видит в ней след иудаизма («Он представляет Иерусалим, а не Афины» [Там же]), но Шестов находил сродство своей мысли и с религиозными исканиями Лютера, Керкегора, Паскаля, Ницше и Достоевского. Его личные поиски Бога были мучительными и незавершенными. Бердяев, по сути, был прав, замечая, что Шестов «…искал веры, но он не выразил самой веры» [Там же].

Но как бы то ни было, именно « sola fide » Шестов противопоставил рационализму. Недюжинное красноречие придавало его аргументам будоражащую пронзительность.

Главный из них в том, что «чудовище разума» (по Лютеру, « bellua qua non occisa homo non potest vivere », чудовище, не убив которое, человек не может жить) [Шестов 1992, 59] не только захватило весь жизненный мир человека, но превратило его самого в муляж, лишенный человеческих переживаний: сострадания, любви, надежды, самой веры. Они вытеснены по ту сторону «разумного бытия» и объявлены темными, непознаваемыми «иррациональными остатками» [Шестов 1993 I , 229]. Шестов призывал ополчиться на это чудище, выступив против его философских защитников. Против Спинозы, чья главная задача «…состояла в том, чтобы выкорчевать из души человека старое представление о Боге» [Шестов 1993 I , 434]. Против Гегеля, который не нашел в себе «…ни смелости, ни охоты остановиться и спросить себя, отчего и откуда у него такое доверие к разуму и познанию» [Шестов 1993 I , 417]. Против Гуссерля, провозгласившего «автономию разума» по отношению к действительности, не замечая, что при этом между ними «…открывается некий непримиримый антагонизм, ожесточеннейшая борьба о праве на бытие» [Шестов 1993 I , 220].

Он провоцировал читателя, предлагая ему выбор: примкнуть к ниспровергателям разума, либо стать в ряд его защитников. Выбор абсурдный. Из того, что классический рационализм в современном мире не способен стать основой мировоззрения, ибо реальность восстает против него в каждом из важнейших пунктов и, более того, обнажает его внутренние противоречия, не следует, что «бунт против разума» ‒ это и есть путь возрождения человеческого мира. Отсюда желание «поправить» Шестова, указать на ошибки, которые он допускает в своем яростном неприятии рационализма (см.: [Мотрошилова 1989, 142] ). Но Шестов не принял бы поправок.

Он воевал не против «разума», хотя именно ему посылал свои инвективы. За «разумом» ‒ мишенью, в которую как будто целится «иррационалист» Шестов, спрятана другая, главная цель. Чтобы попасть в нее, надо сначала пробить заслон, и Шестов пытается это сделать. На настоящего адресата своего «иррационалистического критицизма» он указывает, например, в полемике с Гуссерлем. «Вы были глубоко правы, ‒ обращается он к своему оппоненту, ‒ возвестивши, что распалась связь времен ‒ связь времен точно распадается от всякой попытки усмотреть хоть малейшую трещину в том основании, на котором покоится наше знание. Но нужно ли сохранить ‒ чего бы это ни стоило ‒ наше знание? Нужно ли вводить вновь время в колею, из которой его выбросило? Может быть ‒ наоборот? Может быть, нужно его еще толкнуть ‒ да так, чтоб оно разбилось вдребезги?» [ Шестов 1989, 146 ] .

В этом суть. Враг Шестова - не разум, не знание, а «время», иначе сказать, культура, ставшая чуждой и даже враждебной человеку. Схватка с этим врагом трагически безнадежна, ведь Шестов сам принадлежит этой культуре. Оттого так надрывно и звучат его эскапады: он обрушивается на разум, чувствуя и сохраняя свою зависимость от него. Не только потому, что его критика рациональности стремится быть рациональной, что не раз отмечали исследователи (см.: [Зеньковский 1991, 83] ). Отвергая почву, на которой произрастает античеловечески вырожденная культура, он сам остается без почвы, и эта беспочвенность достигает «апофеоза». Шестов вступает в бой, но ему приходится биться со своим врагом на территории своего же собственного внутреннего мира. Поэтому трагический герой - роль, какую он принимает на себя, - обречен, но не может и не желает избежать своей участи. «Философия трагедии» оборачивается «трагедией философии», а значит, трагедией философа.

В.В. Лютов замечает, что Шестову довелось проникнуть в такие «…глубины трагедии человеческого мышления, человеческого отчаянья, бессилия и страха, перед которыми сам иррационализм - отказ от логического познания - покажется лишь легким философским флером, игрой с академиками в кошки-мышки, той маской, какая позволяет “философствовать о философии” и - никогда - о глубине авторской, частной, человеческой завороженности - эхом, отзвуком возможного спасения или не менее возможной катастрофы» [Лютов 1999 web ]. «Иррационализм» Шестова - доспех, облачившись в который герой философской трагедии выступает на бой с чудищем культуры, скрывающим под благообразной маской «рационализма» свое уродство.

У этого чудища не одна голова, а по меньшей мере две. Первая подчиняет жизнь «вечным и неизменным истинам», другая заставляет склониться перед «вечным и неизменным добром», перед незыблемыми моральными правилами, по которым вынужден жить и действовать человек. Для первой все, что не соответствует «истинам» или «законам», должно быть отвергнуто и осуждено. Даже Бог не смеет преступить эти границы своей воли, а значит, человеку не за что Его любить: «Но как возлюбить Бога, который есть только причина, который с такою же необходимостью делает то, что делает, как и всякий неодушевленный предмет? <...> Спрошу еще раз: если о Боге, о душе, о человеческих страстях мы судим так же, как о линиях, плоскостях и телах, то что дает нам право требовать или хотя бы советовать человеку любить Бога, а не плоскость, камень или чурбан? И почему с требованием любви обращаются к человеку, а не к линии или обезьяне? Ничто из того, что есть в мире, не вправе претендовать на исключительное положение: все ведь “вещи” во всей вселенной с равной необходимостью вышли из вечных законов природы» [Шестов 1996 I , 274].

И вторая голова чудища: «Спиноза убил Бога, т.е. научил людей думать, что Бога нет, что есть только субстанция, что математический метод (т.е. метод безразличного, объективного или научного исследования) есть единственный истинный метод искания, что человек не составляет государства в государстве, что Библия, пророки и апостолы истины не открывали, а принесли людям только нравственные поучения и что нравственные поучения и законы вполне могут заменить Бога…» [Шестов 1996 I , 275]. Она осуждает и отвергает все «человеческое, слишком человеческое», нарушающее эти неумолимые нравственные законы.

Изощренная жестокость еще и в том, что суд культуры над человеком сопровождается проповедью, обращенной к этому же человеку. Мало того, что осужденный расплачивается за моральные прегрешения своими надеждами, изгойством, даже самой жизнью, он раздавливается еще и духовно, повергаясь ниц перед судом и не смея обратиться к нему с мольбой о пощаде.

Этого соблазна не избег и Лев Толстой, «срыватель всех и всяческих масок». В «Воскресении» проповедник-англичанин пытается объяснить арестантам смысл слов Христа о том, что нужно подставить другую щеку ударившему тебя обидчику. В ответ ‒ хохот. Арестанты не верят учению, доносимому до них «чужим человеком», который смотрит на них, «…как на диких, говорит с ними как с дикими; ‒ поэтому-то они и отвечают ему, как дикие, не могут ответить иначе…» [Мережковский 1995, 237]. Лицемерие, проступающее сквозь благообразие миссионера, передается самой морали, и в ней люди видят только лживое пустословие. Все так. Но не похож ли сам Толстой на свою карикатуру?

«У гр. Толстого проповедь довлеет самой себе. Не ради бедняков, голодных и униженных, призывает он к добру. Наоборот, все эти несчастные вспоминаются только ради добра» [ Шестов 1996 I , 315]. Добро, забравшись, как рак-отшельник, в свою Идею, отчуждается от человека, становится идолом, требующим жертв. «Бог умышленно подменивается добром, а добро братской любовью людей. Такая вера не исключает, вообще говоря, совершенного атеизма, совершенного безверия и ведет обязательно к стремлению уничтожать, душить, давить других людей во имя какого-либо принципа, который выставляется обязательным, хотя сам по себе он в большей или меньшей мере чужд и не нужен ни его защитнику, ни людям» [ Шестов 1996 I , 265].

Культура - царство идей. Шестов иронизирует: «Идеи живут совершенно самостоятельной, свободной и автономной жизнью. Точно бы людей и совсем на свете не было. Приходят неизвестно откуда, уходят неизвестно куда, потом снова возвращаются, если им заблагорассудится… Ваша тревога - ваша вполне заслуженная кара: уже давно мудрейшие из вас постигли эту великую истину. Хотите избавиться от мук - покоритесь идеям, обратитесь сами в идеи. В этом и только в этом ваше спасение» [ Шестов 1993 II , 196].

Книга «На весах Иова» вышла в свет в 1929 г. и вызвала много критических откликов. Ее, конечно, можно критиковать и сейчас ‒ даже жестче, чем тогда. Но нельзя не поражаться провидческому ощущению, каким пронизана эта воображаемая картина мира, населенного бывшими людьми, обращенными в идеи.

Почти в то же время Андрей Платонов делает эту картину реальной . Обитатели Чевенгура исполнили иронический завет Шестова. Они стали телесными носителями идей. Идея Бога стала идеей коммунизма, а коммунизм - общим телом чевенгурцев. В этой общности - спасение от одиночества, от разобщенности человеческих атомов, от тревоги о смысле своего существования. Степан Копенкин ощущает идею коммунизма «теплым покоем, разлитым по всему телу» [Платонов 2011, 297]. И телесное срастание с нею превращает его в орудие уничтожения всего, что считается угрозой для «обращенного». Идеи, вселившиеся в людей, подчиняют себе их мысли, поступки, чувства. Любовь, надежда, вера, счастье ‒ не чувства живых людей, а идеи, заменившие их. Если культура - царство идей, то это царство, раскинувшееся в пространстве, которое раньше было обжито людьми. Царство тоски.

Но тоска все же жизнь, а не идейный муляж. Чевенгур подает признаки жизни. Власть идей держится властью людей, отождествивших себя с идеями. Но эта власть не абсолютна. В глубине души всякого человека она встречается с сопротивлением фундаментальных устоев, на которых держится человечность. Если бы сопротивление было сломлено, чевенгурский мир стал бы мертвым. Человеку, сохранившему живое чувство, оставалось бы только уйти из этого мира. Но жизнь не до конца раздавлена гнетом идей. Именно об этом свидетельствует как бы разлитая в воздухе Чевенгура тоска: о несогласии людей быть дубликатами идей, их смертными копиями (см.: [Порус 2014]).

Нечто подобное звучит и в философии Шестова. Ему близка мысль Керкегора: отчаяние, охватывающее человека, когда тот сознает, что ему не вырваться из цепей необходимости, какими сковано его телесное и духовное бытие, является его единственной надеждой. Оно открывает ему путь к Богу. Sola fide . Шестов повторяет это как заклинание. Не рациональная необходимость, не кантовский категорический императив, не «братская любовь» между людьми, ни один из этих «идолов культуры» ‒ Бог выше всего этого, и путь к нему: через отчаяние к вере.

В этом надежда на высвобождение из-под пресса культуры, в которой нет места уважению к «великому несчастию, великому безобразию, великой неудаче» (Ницше). Философия должна сосредоточиться на трагической судьбе индивидуального существования, иначе она и вовсе не нужна. Наука худо-бедно обойдется без философских экзерсисов, в них нет необходимости и в других сферах умственной и практической деятельности (Шестов даже готов в этом согласиться с позитивистами). Но главный и последний предмет философии - человек, как он есть, взятый не в «сущностной» абстракции, а в его неизбывном индивидуальном страдании, в трагической реальности его существования.

Но до такого понимания не может подняться рационализм, ставший основанием «философии обыденности», т.е. воплощением и обожествлением здравого смысла. Столь же непригоден и «императивный морализм», равнодушный к человеческой трагедии. На этих столпах стоит культура, которая не заслуживает спасения. Ее кризис налицо, «секира уже при корнях её», но ей и до лжно погибнуть. Человек отплатит ей тем же равнодушием, с каким она отвергает и бросает на произвол судьбы «несчастнейших». Поэтому попытки обновить её устои, придать им человеческий смысл, выстроить новое здание рационализма (Гуссерль) окажутся безуспешными, будучи сомнительными и с моральной стороны.

Воздвигнется ли на развалинах рухнувшей культуры новый мир «с человеческим лицом»? Если путь к Богу человеку следует пройти в одиночку, возможно ли, чтобы тем же путем люди пришли к единению в культурном бытии? «Нужно искать Бога», ‒ твердит Шестов. Но настойчивость рефрена выдает его неуверенность. Не выйдет ли так, что убедившись в безнадежности поиска, массы индивидов, чье единение только и возможно через прямое или косвенное насилие (культуры с ее моралью или цивилизации с ее структурами власти и подчинения), успокоятся на превращении в «человеческое стадо», пасомое небескорыстными «земными богами»? Бунт против насилия разума над свободой, не обернется ли он пошлейшей из несвобод - подчинением человека по форме «рациональной», но в конечном счете мелочной и бессмысленной житейской суете, поглощающей человеческую жизнь, а мечты о чистой и спасительной Вере - ироническим обменом общеупотребительными симулякрами?

Шестов не мог ответить на такие вопросы. Но он пытался доказать, что философия, если за ней еще сохраняется значимое место в жизни, должна стать на сторону человека в его споре с культурой, хотя бы этот спор был заведомо проигрышным. Бердяев заметил: «Шестов ‒ предостережение для всей нашей культуры, и не так легко справиться с ним самыми возвышенными, но обыденными “идеями”. Нужно принять трагический опыт, о котором он нам рассказывает, пережить его» [Бердяев 1994, 246]. Иначе культура, ослепленная своим мнимым торжеством над человеческой природой, подойдет к пропасти, а философия не в силах будет остановить ее падение, употребив весь запас своих рационалистических доводов.

Иррационализм Шестова, по сути, есть предостережение об этой опасности. Он не должен быть понят как апологетика разрушительной стихии, усмиренной и подавленной разумом. Напротив, самовластие рационализма, претендующего на тотальный контроль над всем пространством человеческого бытия, неизбежно ведет к взрыву, открывающему для взбунтовавшейся стихии путь тотального разрушения. Залог жизненности культуры в непременном сосуществовании и борьбе противоположных начал: должного и сущего, свободы и необходимости, всеобщего и особенного - соединенных в человеке.

Источники - Primary Sources in Russian

Бердяев 1990 - Бердяев Н . А . Русская идея . Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья . М .: Наука , 1990. С . 43‒271 [Berdyaev N.A. The Russian idea: The main problems of Russian thought of the nineteenth and early twentieth centuries. In Russian ].

Бердяев 1994 ‒ Бердяев Н.А. Трагедия и обыденность // Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2 т . Т . 2. М .: Искусство , 1994. С . 217‒246 .

Булгаков 1989 - Булгаков В.Л . Л.Н. Толстой в последний год его жизни: Дневник секретаря Л.Н. Толстого. М .: Правда , 1989 [Bulgakov V.L. Leo Tolstoy in the last year of his life: Diary of Leo Tolstoy’s secretary. In Russian ].

Булгаков 1993 ‒ Булгаков С.Н. Некоторые черты религиозного мировоззрения Л.И. Шестова // Булгаков С.Н. Сочинения. В 2 т . М .: Наука , 1993. Т . 1. С . 519‒537 [Bulgakov S.N. Some features of the the religious worldview of L.Schestov. In Russian ].

Зеньковский 1991 ‒ Зеньковский В.В . История русской философии. Т . 2. Ч . 2. СПб .: Эго , 1991 [Zenkovsky V.V. A History of Russian Philosophy . In Russian ].

Левицкий 1996 - Левицкий С.А . Очерки по истории русской философии. М .: Канон +, 1996 [Levitsky S.A. Essays on the history of Russian philosophy. In Russian ].

Мережковский 1995 - Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский // Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М.: Республика, 1995. С. 7- 350 [ Merezhkovsky D . S . L . Tolstoy and Dostoyevsky . In Russian ].

Платонов 2011 - Платонов А. Чевенгур // Платонов А. Собрание сочинений. Т. 3. М.: Время, 2011. С. 11-409 [ Platonov A . Chevengur . In Russian ].

Толстой 1934 - Толстой Л.Н. Дневники и записные книжки 1910 г. // Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. Т . 58. М .; Л .: Художественная литература , 1934 [Tolstoy L.N. The diaries and notebooks 1910. In Russian].

Шестов 1989 - Шестов Л.И. Памяти великого философа (Эдмунд Гуссерль) // Вопросы философии. 1989. № 1. С . 144-160 [Schestov L. I. In memory of a great philosopher: Edmund Husserl. In Russian ].

Шестов 1992 - Шестов Л. Киргегард и экзистенциальная философия. Глас вопиющего в пустыне. М .: Прогресс - Гнозис , 1992 [Shestov L. Kierkegaard and the Existential Philosophy . Vox clamantis in deserto . In Russian].

Шестов 1993 - Шестов Л . И . Сочинения . В 2 т . М .: Наука , 1993 [ Shestov L.I. Works. In Russian ].

Шестов 1996 - Шестов Л.И. Сочинения. В 2 т. Томск: Водолей, 1996 [ Shestov L . I . Works . In Russian ].

Лютов 1999 web - Лютов В.В. Киргегард в прочтении Льва Шестова. URL: http://lyutov74.ucoz.ru/publ/zapiski_iz_dnevnika/begstvo_v_nichto_1999_kirgegard_v_prochtenii_lva_shestova_1/1-1-0-45. (Дата обращения: 06.06. 2016) .

Мотрошилова 1989 - Мотрошилова Н.В. Парабола жизненной судьбы Льва Шестова // Вопросы философии. 1989. № 1. С. 129‒143.

Порус 2014 - Порус В.Н . Бытие и тоска: А.П. Чехов и А.П. Платонов // Вопросы философии. 2014. № 1. С . 19‒33.

References

Lyutov V.V. Kierkegaard in reading of Leo Shestov. URL : http :// lyutov 74. ucoz . ru / publ / zapiski _ iz _ dnevnika / begstvo _ v _ nichto _1999_ kirgegard _ v _ prochtenii _ lva _ shestova _1/1-1-0-45. (Дата обращения: 06.06. 2016) .

Motroshilova N.V. Parabola of Leo Shestov’s life fate // Voprosy Filosofii. 1989. № 1. P. 129‒143.

Porus V.N. Being and melancholy: A.P. Chekhov and A.P. Platonov // Voprosy Filosofii. 2014 . № 1. P. 19‒33.

Комплект тестовых заданий по дисциплине «Основы философии» составлен в соответствии с требованиями Государственного образовательного стандарта и рабочей программы 2008 г., предназначен для студентов третьего курса очной формы обучения по специальностям 110301 Механизация сельского хозяйства, 190604 ТО и ремонт автомобильного транспорта и второго курса по специальности 080110 Экономика и бухгалтерский учет (по отраслям).

Тестовые задания приведены по всем темам программы и могут быть использованы для текущего, рубежного и итогового контроля на остаточные

Скачать:

Предварительный просмотр:

Пояснительная записка…………………………………………………………...…4

1. Общие положения……………………………………………………………...…5

1.1. Информация о количестве тестовых заданий……………………..……5

1.2. Критерии оценки…………………………………………………...…….5

1.3. Инструкция к выполнению тестовых заданий…………………...…….5

1.4. Список литературы для подготовки к тестированию………………….6

2. Тестовые задания

2.1. Тестовые задания по теме «Философия, ее смысл, функции и роли»..6

Ключи………………………………………………………………….….6

2.2. Тестовые задания по теме «Философия античного мира и средних веков»…………………………………………………………………………..7

Ключи…………………………………………………………………..…7

2.3. Тестовые задания по теме «Философия нового и новейшего времени»……………………………………………………………………….7

Ключи………………………………………………………………….….9

2.4. Тестовые задания по теме «Человек – как главная философская проблема»…………………………………………………………………….9

Ключи…………………………………………………………………....10

2.5. Тестовые задания по теме «Проблема сознания»………………….....10

Ключи……………………………………………………………………10

2.6. Тестовые задания по теме «Учение о познании»…………………..…11

2.7. Тестовые задания по теме «Философия и научная картина мира»………………………………………………………………………....11

Ключи……………………………………………………………………11

2.8. Тестовые задания по теме «Философия и религия»……………….....11

Ключи……………………………………………………………………12

2.9. Тестовые задания по теме «Философия и искусство»……………..…12

2.10. Тестовые задания по теме «Философия и история»……………...…12

Ключи…………………………………………………………………....12

2.11. Тестовые задания по теме «Философия и культура»………………..12

2.12. Тестовые задания по теме «Философия и глобальные проблемы современности»…………………………………………………………...…13

Ключи……………………………………………………………………13

Список литературы…………………………………………………………………13

ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

Тестовые задания приведены по всем темам программы и могут быть использованы для текущего, рубежного и итогового контроля на остаточные знания.

Задания составлены из вопросов, проверяющих знания студентами основных философских понятий, учений разных философов и философских проблем. Тестовые задания направлены на повторение изученного материала, проверку умений характеризовать философские понятия, выявлять специфику различных философских учений. Уровень сложности вопросов варьируется от элементарного (знание основной терминологии) до требующих системных знаний по дисциплине.

Все задания являются тестами закрытого типа: к ним даются готовые варианты ответов, из которых нужно выбрать один правильный и занести в бланк ответов.

В комплекте приводятся данные о количестве тестовых заданий по каждой теме, рекомендации для студентов по их выполнению, оценочная шкала, ключи к тестам.

Работа с комплектом тестовых заданий даст возможность студенту повторить ранее изученный материал, проверить себя, преподавателю – подготовить первокурсников к зачету, организовав итоговое повторение.

1. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ

Информация о количестве тестовых заданий

Наименование темы (в соответствии с рабочей программой)	Кол-во часов по учебному плану	Порядковые номера заданий	Общее количество заданий
1. Философия, ее смысл, функции и роли.
2. Философия античного мира и средних веков.
3. Философия нового и новейшего времени.
4. Человек – как главная философская проблема.
5. Проблема сознания.
6. Учение о познании.
7. Философия и научная картина мира.
8. Философия и религия.
9. Философия и искусство.
10. Философия и история.
11. Философия и культура.
12. Философия и глобальные проблемы современности.
Всего

Критерии оценки тестовых заданий

Инструкция к выполнению тестовых заданий

К каждому тестовому заданию дается четыре варианта ответа, один из которых – правильный.

Внимательно прочитайте тестовое задание и проанализируйте варианты ответов. Выбранный вами ответ укажите в бланке ответов в соответствии с номером задания (1-б, 2-а, 3-в и т. д.).

Для экономии времени при выполнении заданий пропускайте те из них, которые вызывают у вас затруднение. К ним вы сможете вернуться после выполнения всей работы, если останется время.

Список литературы для подготовки к тестированию

Основная:

Дополнительная:

2. ТЕСТОВЫЕ ЗАДАНИЯ

2.1. Тестовые задания по теме «Философия, ее смысл, функции и роли»

Задание № 1

Вопрос: Термин «философия» в переводе с греческого означает:

Варианты ответов:

а) умение размышлять;

б) накопление знаний;

в) любовь к мудрости;

г) размышления о жизни.

Ключи

2.2. Тестовые задания по теме «Философия античного мира и средних веков»

Задание №2

Вопрос: Древнегреческий философ, первый употребивший термин «философия»:

Варианты ответов:

а) Пифагор;

б) Платон;

в) Гераклит;

г) Аристотель.

Задание № 3

Вопрос: «Я знаю, что ничего не знаю» - автор афоризма, древнегреческий философ:

Варианты ответов:

а) Эпикур;

б) Фалес;

в) Сократ;

г) Диоген.

Задание №4

Вопрос: Характерная черта средневековой философии:

Варианты ответов:

а) опиралась на научные знания;

б) допускала синтез науки и религии;

в) представляла религиозную картину мира;

г) опиралась на мифологические представления.

Задание № 5

Вопрос: Средневековые философы считали, что первопричиной всего является:

Варианты ответов:

а) огонь;

б) Бог;

в) вода;

г) воздух.

Ключи

2.3. Тестовые задания по теме «Философия нового и новейшего времени»

Задание № 6

Вопрос: Термин «гуманизм» происходит от латинского Humanus, что означает :

Варианты ответов:

а) божественный;

б) природный;

в) человеческий;

г) животный.

Задание № 7

Вопрос: Определяющее значение для формирования философии Нового времени имело:

Варианты ответов:

а) формирование наук, в первую очередь естественных ;

б) развитие протестантизма;

в) становление абсолютной монархии;

г) подъем революционного движения.

Задание № 8

Вопрос: Разум рассматривается в качестве существенного свойства человека в философии:

Варианты ответов:

а) Нового времени;

б) Возрождения;

в) Средневековья;

г) Античности.

Задание № 9

Вопрос: Направление в философии, связанное с именем Фрейда:

Варианты ответов:

а) религиозная философия;

б) объективный идеализм;

в) психоанализ;

г) философия жизни.

Задание №10

Вопрос: Направление философии XX века, являющееся материалистическим:

Варианты ответов:

а) объективный идеализм;

б) экзистенционализм;

в) марксизм;

г) психоанализ.

Задание № 11

Вопрос: Родоначальник немецкой классической философии:

Варианты ответов:

а) Г. Гегель;

б) Ф. Ницше;

в) З Фрейд;

г) И. Кант .

Ключи

2.4. Тестовые задания по теме «Человек - как главная философская проблема»

Задание № 12

Вопрос: Что означает понятие «антропогенез»:

Варианты ответов:

а) процесс возникновения и становления человека;

б) раздел философии о человеке;

в) совокупность генетических признаков человека;

г) соответствие термину «человеческий ген».

Задание №13

Вопрос: По мнению Л. Шестова, человек произошел от:

Варианты ответов:

а) Бога;

б) обезьяны;

в) имеет инопланетные корни;

г) часть людей от обезьяны, часть – от Адама.

Задание № 14

Вопрос: Признание ценности и значения человека характерно для:

Варианты ответов:

а) эгоизма;

б) гуманизма;

в) либерализма;

г) эвдемонизма.

Задание № 15

Вопрос: Философ, разработавший тезис, что «человек развился лишь до состояния супершимпанзе»:

Варианты ответов:

а) Л. Шестов;

б) Л. Мамфорд;

в) Ф. Ницше;

г) И. Кант.

Задание № 16

Вопрос: Отличительной особенностью философии фрейдизма (психоанализа) в трактовке человеческого поведения можно назвать:

Варианты ответов:

а) упор на экономические факторы цивилизации;

б) изучение взаимоотношений между стимулами внешней среды и реакцией на них человека;

в) стремление человека к познавательной деятельности;

г) придание большого значения половому инстинкту.

Ключи

2.5. Тестовые задания по теме «Проблема сознания»

Задание № 17

Вопрос: По своей сущности сознание является:

Варианты ответов:

а) идеальным;

б) материальным;

в) трансцендентальным;

г) биологическим.

Задание № 18

Вопрос: Осознание и оценка человеком самого себя как личности – своего нравственного облика и интересов, ценностей, мотивов поведения называется :

Варианты ответов:

а) память;

б) внимание;

в) психика;

г) самосознание.

Задание № 19

Вопрос: Один из элементов, который выделял З. Фрейд в структуре психики человека:

Варианты ответов:

а) надсознательное;

б) бессознательное;

в) постсознательное;

г) автосознательное.

Ключи

2.6. Тестовые задания по теме «Учение о познании»

Задание № 20

Вопрос: Первая посылка сенсуализма состоит в том, что единственный источник наших знаний - это:

Варианты ответов:

а) воображение;

б) фантазия;

в) представления;

г) ощущение.

Задание № 21

Вопрос: Объективная истина - это знание:

Варианты ответов:

а) достоверное, не зависящее от мнений и пристрастий людей;

б) нацеленное на практический результат;

в) разделяемое большинством людей;

г) раскрывающее смысл жизни.

Ключи

2.8. Тестовые задания по теме «Философия и религия»

Задание № 23

Вопрос: Основной вопрос религиозной философии:

Вопрос: Часть человеческого окружения, созданная самими людьми:

Варианты ответов:

а) Вселенная;

б) Космос;

в) биосфера;

г) культура.

Ключи

Тестовые задания по теме «Философия и глобальные проблемы современности»

Задание №27

Вопрос: Вид энергии, являющийся наиболее эффективным и экологически чистым для выживания и прогресса человечества :

Варианты ответов:

а) невозобновимые ресурсы (уголь, нефть, газ, древесина) ;

б) возобновимые ресурсы (энергия солнца, ветра) ;

в) гидроэлектрическая энергия ;

г) атомная энергия.

Задание № 28

Вопрос: Проблемы сохранения мира, демографии и экологии носят название:

Варианты ответов:

а) локальные;

б) национальные;

в) континентальные;

г) глобальные .

Ключи

Список литературы

Основная:

Губин, В. Д. Основы философии [Текст] : учебное пособие / В. Д. Губин. – М. : ФОРУМ: ИНФРА-М, 2004. – 288 с. (Профессиональное образование).
Канке, В. А. Основы философии [Текст] : учебник для студентов средних специальных учебных заведений / В. А. Канке. – М. : Логос, 2002. – 288 с.

Дополнительная:

Мир философии: Исходные философские проблемы, понятия и принципы [Текст] : книга для чтения. В 2-х частях. Ч. 1. – М. : Политиздат, 1991. – 672 с.
Мир философии. Человек. Общество. Культура [Текст] : книга для чтения. Ч. 2. – М. : Политиздат, 1991. – 624 с.
Основы философии в вопросах и ответах [Текст] / под ред. Е. Е. Несмеянова. – 2-е изд., перераб. и доп. – Ростов н/Д: Феникс, 2002. – 608 с.
Радугин, А. А. Философия [Текст] : курс лекций / А. А. Радугин. – М. : Центр, 1997. – 272 с.
Человек: Мыслители прошлого и настоящего о жизни, смерти и бессмертии [Текст] / редкол.: И. Т. Фролов и др.; составитель П. С. Гуревич. – М. : Политиздат, 1991. – 464 с.